Он намеренно сильно хлопнул дверью, ожидая немедленной ответной реакции от засевших внутри бандитов, но никакого ответа не последовало. Тогда Гуров снова открыл дверь и быстро юркнул внутрь. Скользнув вправо, он замер в темноте.

В сарае тоже очень сильно пахло бензином. Гуров вспомнил недавно прозвучавший вопрос: «Зажигать, что ли?». Речь явно шла не о веселой вечеринке. Сжигать трупы, чтобы замести следы убийства, – обычная практика.

Никто на Гурова из темноты не нападал, и он зажег фонарик. Яркий луч выхватил из темноты дощатые стены, хозяйственные предметы, ящики, инструменты. Впереди был виден люк в погреб с откинутой крышкой. Рядом валялась деревянная лестница. Ее явно вытащили недавно из погреба.

«Если пришлось убрать лестницу, значит, внизу есть кому по ней подняться, – сообразил Гуров. – Может быть, кто-то еще жив?»

Он подошел ближе, посветил в провал люка. Бензином здесь разило особенно сильно.

– Василевский! Курбатов! – позвал он. – Есть кто-нибудь живой?

Несколько секунд прошли в томительном ожидании, а потом измученный голос проговорил откуда-то из преисподней:

– Здесь мы!.. Помогите! Только ради бога осторожнее! Здесь все облито бензином!..

Голос был похож на голос Василевского, но таких интонаций Гуров у него никогда не слышал. Похоже, этому прохиндею хорошо досталось, подумал полковник.

Он положил на пол фонарик и наладил вниз лестницу. Затем спустился сам. Увиденное потрясло его. Он немало перевидал жестокости, но такие картины никогда не могли оставить его равнодушным. Он увидел незнакомого человека, избитого настолько, что тот сделался похожим на отбивную, и старого знакомого Василевского, который, в свою очередь, был сейчас похож больше не на лощеного жулика, каким привык знать его Гуров, а на бледный высохший труп, который каким-то образом еще мог шевелиться и произносить несложные фразы. И еще здесь находился настоящий мертвец – весь перемазанный собственной кровью, которая в изобилии покрывала здесь все – пол, стены, одежду и заготовленные на зиму припасы. Горло у мертвеца было перерезано.

Гуров поспешно снял с избитого наручники, проверил сердце. Оно еще билось, но человек был очень плох. В забытье он что-то нечленораздельно бормотал.

– Вот так попали – на ровном месте, да мордой об асфальт! – в сердцах воскликнул Гуров и тут же полез в карман за мобильником. – Алло! Алло! Это Гуров! Я открытым текстом, ребята!.. Тут у нас полный порядок, если не считать двух доходяг, которых срочно нужно поднимать на поверхность. Дуйте сюда и...

– Господин полковник! – почти умиленно произнес из темноты Василевский слабым голосом. – Это вы! А я, если честно, не узнал! Совсем в башке все перемешалось...

– Что здесь произошло?

– О-о, это длинная история, господин полковник! Мне бы глоток воды! Я целую вечность не видел воды. Вот этот ублюдок хотел уморить меня.

– Курбатов? Я полагал, что вы с ним заодно... А его? Кто хотел уморить его?

– Я не разобрался. Все так неожиданно свалилось... Но они пришли не за ним, а за мной... Вы можете принести мне немного воды, господин полковник?

Гуров помог Василевскому выбраться из погреба, вывел его на свежий воздух. Тот упал на траву и лежал до тех пор, пока Крячко не притащил ему из дома воды. Тем временем прибежали Никаноров с Правдиным и помогли поднять из подземелья изломанного, бесчувственного Курбатова. Гуров вызвал «Скорую», а потом занялся пленниками.

Здесь его ожидал сюрприз, на который он и не надеялся. Когда они привели в чувство первого пленника, которого Крячко оглушил пистолетом, то обнаружилось, что лицо этого человека знакомо Гурову до боли. Он безжалостно посветил в него фонариком и воскликнул с искренней радостью:

– Господин Нарышкин собственной персоной! Ну до чего я вам признателен! Лучшего подарка вы мне не могли преподнести! В чужом жилище, забрызганы кровью, с оружием в руках, забили чуть ли не до смерти хозяина, залили все бензином... Грех так говорить, но вы нам очень удружили!

Нарышкин хмуро помалкивал. Он сидел на земле, уже в наручниках, привалившись спиной к стене сарая.

– Наверное, и машина ваша где-то рядом, верно? – продолжал Гуров. – Откуда вы узнали про Курбатова? Уже имели счастье познакомиться с ним раньше? Скажем, в лаборатории, где был убит ваш дружок Всеволод Игнатьевич? Молчите? Странно. В последний раз вы были куда разговорчивее. Все, помнится, кричали что-то о произволе милиции, о проникновении в жилище... А тут выясняется, что вы и сами не дурак проникнуть, а?

– Он молчит, Лева, – тоном человека, сделавшего открытие, сообщил Крячко. – Залил все бензином и молчит. Может, его самого немного поджарить, чтобы он разговорился?

– Ну что ты такое несешь, Стас! – с упреком произнес Гуров. – Да еще при молодых сотрудниках! Господин Нарышкин непременно обвинит тебя в давлении. Зачем нам на него давить, когда у нас есть его сообщник, есть Майкл, к которому мы всегда можем вернуться, есть Курбатов и Василевский, есть труп в погребе и еще куча улик. Кстати, господин Нарышкин, вы уверены в своем напарнике Павленко? С которым вы вместе отравили партию молочных продуктов при доставке в магазин? Он будет молчать, как партизан, или предпочтет свалить всю вину на вас, как полагаете?