8 января Хубе вернулся в котел, он привез с собой «мечи и дубовые листья», а вместе с ними и надежду на деблокировку окруженных дивизий. В ставке Гитлер сказал ему: «В начале весны инициатива в боевых действиях вновь перейдет к немцам».

Если это означало деблокировку, то за этот период многое должно было произойти, чтобы слова Гитлера подтвердились. Откуда весной должны были подойти деблокирующие части? Но если даже они к указанному сроку подойдут, то будет уже поздно, так как, по мнению начальника тыла армии, весной в армии не останется ни одного живого человека. Даже без вмешательства противника в конце января должно было окончательно прекратиться снабжение по воздуху, так как образовавшийся однажды пробел уже невозможно было устранить никакими поставками как оружия, так и продовольствия.

Спустя несколько дней 1-й квартирмейстер капитан Тёпке стоял перед командующим.

– Тёпке, я хочу точно знать, на какую поддержку по воздуху мы можем еще рассчитывать. Вылетайте в группу армий, возьмите с собой всю документацию и лично доложите фельдмаршалу, что вам поручено добиться удовлетворения требований армии относительно разумной загрузки самолетов снабжения.

Через полчаса начальник Генерального штаба пожал Тёпке руку на прощание:

– Скажите там, в группе армий, чтобы они, наконец, прекратили создавать эти дурацкие бреши на участке фронта под Тацинской. Сразу же сообщите мне, сможем ли мы рассчитывать на усиленное подкрепление. Вся армия теперь смотрит на вас.

Капитан Тёпке последний раз стоял перед начальником Генерального штаба, ему не суждено было вернуться.

Задание Тёпке было ясно: он должен был получить от фельдмаршала фон Манштейна точный ответ на его вопросы и узнать, на какую поддержку по воздуху можно было рассчитывать. Более того, ему было поручено сделать из невозможного возможное, а именно: добиться увеличения количества грузов настолько, насколько это соответствовало желаниям армии.

Капитана Тёпке встретили в группе армий очень доброжелательно и относились к его просьбам и пожеланиям с пониманием. Его внимательно слушали все: в группе армий, сам фельдмаршал, начальник Генерального штаба, начальник службы тыла – абсолютно все.

– Требования армии справедливы, и никто не знает это лучше меня, но где я могу взять самолеты, – прозвучали слова фельдмаршала фон Манштейна в ответ на требования Тёпке. – 6-я армия – моя самая большая забота, но не единственная.

– Здесь, в группе армий, мы уже не можем сами принимать решения; если бы все зависело от нас, 6-я армия не попала бы в окружение, а сейчас просто невозможно снабжать по воздуху целую армию в течение длительного времени. – Эти слова произнес начальник службы тыла группы армий полковник Финк.

Командир 2-го авиационного корпуса и его начальник штаба подполковник Хайнеман пожали плечами: «Распоряжение о поддержке окруженных частей, правда, было получено…»

Начальник Генерального штаба генерал Шульц ничего не сказал, он попросил капитана Тёпке взглянуть на карту, из которой Тёпке понял достаточно много.

Однако капитан не сдавался, он поднял в группе армий много шума, кричал, требовал, настаивал и пытался сделать все, что только возможно: говорил по телефону с командованием группы армий, разговаривал с начальником тыла группы армий, каждый день обходил все здания, от одного кабинета к другому, писал письма, много разговаривал по телефону, отправлял телеграммы.

Все эти попытки чего-либо добиться результатов никаких не принесли, их и не могло быть – его радиограммы в котел корректировали или сокращали. В конце концов, ему все это надоело, и он решил возвращаться в котел.

До обратного полета, однако, дело не дошло. «Вы увидели и узнали здесь слишком много, – сказал ему фельдмаршал фон Манштейн. – Что вы сможете сообщить генерал-полковнику Паулюсу? Необходимо и важно, чтобы вы сообщили Паулюсу положительную информацию, но, как вы сами понимаете, в настоящий момент это невозможно».

Тёпке был запрещен обратный вылет, командование группы армий отдало приказ о назначении его 1-м квартирмейстером транспортной авиации и наделило полномочиями отдавать распоряжения относительно загрузки самолетов.

Капитан Тёпке за годы войны не поглупел, а скорее, наоборот, накопил достаточно большой опыт, и после многочисленных разговоров в группе армий он понял многое, а именно: 6-й армии помочь уже ничем было нельзя, операция по деблокировке начаться не могла, воздушное обеспечение уже не в состоянии было дать хоть какую-то передышку оборонявшимся дивизиям, а здесь каждая служба, каждая инстанция старалась скрыть свою беспомощность. Командование армии верило словам Гитлера и руководимое этой верой принимало или не принимало те или иные решения, но армия была не в курсе всей истинной оперативной обстановки.

В итоге Тёпке пришел к выводу, что 6-я армия уже была потеряна, говоря грубым солдатским языком, ей «пришел каюк».

Последним посланником котла был 1-й офицер-ординарец армии капитан Бер, вылетевший в группу армий. Он должен был задать Гитлеру четкий вопрос и получить на него ответ: «Армия ждет ответа на вопрос: что будет сделано в ближайшие сорок восемь часов для того, чтобы спасти армию?»

15 января, спустя пять дней после того, как русские приступили к решающему удару, и за день до того, как был сдан Питомник, капитан Бер вылетел из котла. Через сорок восемь часов он прилетел, но не в котел, а в Таганрог на самолете, полностью загруженном салом и продовольственными пакетами. Выполняя последнее распоряжение командования армии, касающееся разговора с Гитлером о снабжении, он записал в свой блокнот: