Штаб снабжения Питомника когда-то был 104-м зенитным полком, но в прошлом году русские нанесли полку сокрушительный удар, после чего часть полка уцелела, отступив на юг, а небольшой его отряд вместе со штабом полка был оттеснен к Сталинграду, где полковник Розенфельд взял на себя технический контроль за воздушным снабжением.

В котле, кроме десяти тысяч солдат 9-й зенитной дивизии, располагались еще остатки группы пикирующих бомбардировщиков, две группы истребительной эскадры «Удет» и самолеты-разведчики ближнего действия.

Если коснуться здесь деятельности истребительной авиации лишь в нескольких словах, то для многих это будут просто слова, но размеры книги не позволяют уделить этой теме больше внимания, да и сложно было бы подобрать правильные слова и выражения для того, чтобы хотя бы приблизительно рассказать о всем том, что происходило с подразделениями люфтваффе. Нигде и никогда не предъявлялись такие большие требования к летному персоналу, как в Сталинграде, – экипажи тактической авиации постоянно находились в контакте с самолетами противника, каждый полет требовал много сил и изматывал летчиков, к тому же люди были физически истощены вследствие голода и холода, поэтому свои задания выполняли с большим трудом.

Не стоит указывать конкретные имена и рассказывать об отдельных событиях, иначе это было бы несправедливо по отношению к другим воинским частям, достаточно лишь в целом сказать, что к 19 января 9-я зенитная дивизия могла записать в свой актив шестьдесят три сбитых самолета противника, а эскадрильи Питомника за период до 15 января сбили сто тридцать русских самолетов.

В ночь на 16 января головные танковые части русских стояли у аэродрома Питомника. Пилоты истребителей запрыгивали в «Мессершмит-109», готовый к вылету, в то время как наземный персонал заводил двигатели. Наблюдательная вышка, стоявшая на аэродроме, была уничтожена огнем пехоты. Шести самолетам удалось взлететь и взять курс на Гумрак, восемь «Мессершмитов-109» остались на аэродроме. В Гумраке не была вовремя подготовлена посадочная полоса, в результате чего из шести самолетов пять приземлились более чем неудачно – поломки, перевороты в глубоком снегу. Шестой самолет с лейтенантом Лукашем вообще не приземлялся, а полетел в Шахты, чтобы сообщить в авиаэскадру о потере аэродрома в Питомнике и о сложившейся там ситуации.

Таким образом, в Сталинграде не осталось ни одного истребителя. По приказу эскадры «Удет», переданному радиограммой, все пилоты истребителей должны были вернуться в эскадру, для чего был предназначен «Хенкель-111», на котором вылетели последние летчики из всего летного персонала истребителей, находившиеся в котле.

Слова произносятся быстро, и иной раз довольно легко выдвигать друг против друга обвинения, но гораздо сложнее затем проверить, правильно ли то или иное обвинение.

Вот одно из обвинений, начинавшееся со слова, которое в то время у всех было на устах:

Вообще, требования каких-либо гарантий всегда выглядели несколько странно. Так, например, командование сухопутных войск во время подготовки к проведению операции «Морской лев» (речь идет о вторжении в Англию) потребовало от люфтваффе гарантий того, что первые высадившиеся на острове части будут иметь авиаподдержку на позиции под Гастингсом до тех пор, пока не будет переброшено через пролив такое количество войск, которого будет достаточно для осуществления наступления. В рамках этих гарантий подразделения люфтваффе должны были также подавлять с воздуха любое контрнаступление англичан так, чтобы у тех не было дальнейшей возможности отбросить назад немецкие войска, которые в первое время могли быть еще недостаточно сильны. Данная гарантия должна была действовать в течение трех недель. Командование люфтваффе отклонило это требование в силу того, что плохие погодные условия и туман могли стать серьезной помехой для летчиков и осложнить их работу.

Относительно переправы немецкого флота через Ла-Манш генерал-адмирал Рэдер докладывал фюреру: «Переправа возможна только при том условии, если 3-й воздушный флот гарантирует безопасность кораблей».

В ответ на данное требование командование военно-морских сил получило следующий ответ: «Люфтваффе не может дать гарантий, но сделает все возможное, кроме того, командование люфтваффе убеждено, что данная операция пройдет успешно и что ни один английский корабль и ни один самолет не смогут приблизиться к немецким кораблям, если все будет сделано в соответствии с нашими предложениями».

Если бы данная операция тогда началась и не удалась, то с уверенностью можно сказать, что и у военно-морского флота был бы повод обвинить люфтваффе и говорить о «нарушенных гарантиях» или о «предательстве по отношению к флоту».

Эти строки не содержат какого-либо оправдания, так как известно, что рейхсмаршал авиации дал гарантии относительно воздушного снабжения армии, не будучи достаточно информированным и не имея достаточно оснований, необходимых для того, чтобы дать на это свое согласие. То, что воздушное снабжение проводилось не в том масштабе, как было запланировано, полностью на совести высшего командования люфтваффе и ни в коей мере не является виной летного или наземного персонала.

Одни обвиняют других, и эти другие приводят собственные аргументы в свое оправдание.

– Ни один самолет не приземлился, – говорила армия.

– Но у нас еще нет команды для разгрузки, и на посадочной полосе плохая видимость, – оправдывали летчики в котле своих товарищей.

– Истребительная авиация вылетела из котла без приказа, – утверждали сотрудники различных служб в командовании армии, но улетевшие летчики, прилетев на место, положили на стол соответствующего должностного лица радиограмму и разрешение на вылет, хотя это происходило в нескольких сотнях километров от командного пункта 6-й армии.