Шрифт:
…закрытые глаза Паулюса читали слова, которые он написал в мае 1942 года в военной газете, обращаясь к своим солдатам: «Советский солдат умеет умирать, но вы научились побеждать».
…думал ли он о приговоре, который вынесет ему история, о границе между долгом безоговорочного послушания и собственной совестью, взывавшей к его человеческим чувствам, думал ли о том, что по суровому закону котла никто не мог быть выпущен из него, о том, что товарищество, храбрость и дисциплина ценятся высоко, а трусость, непослушание и недостойное поведение заслуживают самого сурового порицания?
…пережил ли фельдмаршал в эти часы еще раз те страдания, которые выпали на долю его армии, видел ли он перед собой лица, которые уже не были лицами людей, а лишь изображением того, что невозможно было высказать словами, думал ли он о дорогах, усеянных трупами, об оврагах, заполненных мертвыми солдатами, о том кровавом бремени, которое ему придется нести на себе всю жизнь, или об отпущении грехов?
Через два года бывший командующий 6-й армией, находясь в Нюрнбергской тюрьме, на вопрос немецкого журналиста «Господин фельдмаршал, что с вашими солдатами?» ответил: «…Скажите их матерям, что у них все хорошо». Он забыл добавить: «…под землей».
Думал ли он о Сталинграде, который для каждого начался по-разному, но закончился для всех одинаково, о смысле борьбы в разрушенном городе, о том смысле, который нельзя было объяснить никакими теориями, как это делали схоласты, которые всегда пытались объяснить веру, а не сам мир с его естественными процессами?
А может быть, это были и совсем простые мысли: о родине, об уютном местечке в углу комнаты, о жене и детях?
Вместе с парламентерами в здание одновременно проникли русские части, после чего русские, немецкие и румынские солдаты перемешались друг с другом. В это время фельдмаршал высказал пожелание, которое генерал Шмидт передал парламентерам: «Командующий желает, чтобы к нему относились как к частному лицу, и не хотел бы идти через весь город пешком».
В то же самое время с радиостанции военного коменданта были отправлены еще две радиограммы в группу армий и в ставку фюрера. Текст первой был следующим:
«6-я армия, сохраняя верность военной присяге и помня о своей высокой и важной задаче, держалась до последнего солдата и последнего патрона за фюрера и Отечество. Паулюс».
На столе начальника связи лежал текст еще одной радиограммы от 29 января, подписанной командующим:
«Фюреру.
По случаю годовщины Вашего прихода к власти 6-я армия поздравляет своего фюрера. Над Сталинградом еще веет знамя свастики. Пусть наша борьба для живущих ныне и грядущих поколений будет примером того, что даже в самой безнадежной ситуации никогда нельзя капитулировать – только тогда Германия победит. Хайль, мой фюрер!
Генерал-полковник Паулюс.
Сталинград,
29 января 1943 года, полдень».
12 февраля 1946 года бывший командующий 6-й армией, выступая в качестве свидетеля на Нюрнбергском военном трибунале, сказал: «Я могу сказать об этих телеграммах, в которых прозвучали слова преданности, только то, что в них была сделана попытка наполнить хоть каким-то смыслом все страдания и смерть солдат. Именно поэтому об этих вещах в телеграммах говорилось как о героизме, который навсегда должен был остаться в памяти немцев. Я сожалею, что тогда, руководимый обстоятельствами и исходя из всей ситуации, я разрешил послать эти телеграммы».
В 5.45 антенна радиостанции командования излучала волны, по которым передавалась последняя радиограмма:
«Русские стоят перед бункером, мы приступаем к уничтожению».
И радист, посылая эту радиограмму, в конце текста самостоятельно поставил две буквы «cl», что на международном радиоязыке означало: «Это последняя передача данной радиостанции».
Спустя несколько секунд под ударами топора затрещали передатчики и приемники, все кабели и провода превратились в беспорядочную кучу, которую уже невозможно было распутать, а электронные чудо-лампы, с помощью которых в эфире так много говорилось о страданиях и горе, лишились своих огоньков и испустили последний дух.
В 6.00 в Ангербурге была получена радиограмма с открытым текстом:
«6-я армия капитулировала. Надо надеяться, что катастрофа в Сталинграде послужит фюреру поводом для того, чтобы в будущем он больше прислушивался к советам своих генералов».
Никто не знает, кто послал эту радиограмму, но эти слова могла бы сказать вся армия, и они были так же правдивы, как и текст радиограммы, посланной начальником армейской службы связи в 601-й полк связи Верховного командования:
«Если мы не погибнем, у нас останется воля к жизни и желание вновь увидеться со своими родными».
В трофейном автомобиле 4-го армейского корпуса генерал-фельдмаршал Фридрих Паулюс отправлялся в плен, а вслед за ним тянулась длинная вереница людей – остатков разбитой армии.
Стрелки сталинградских роковых часов показывали без одной минуты двенадцать.
31 января начальник армейской службы связи передал документацию по радиосвязи в северный котел, уполномочив тем самым 11-й корпус как оставшуюся от 6-й армии часть взять непосредственно на себя дальнейшую служебную связь с группой армий.