С треском и грохотом пулемет начал пропускать через себя ленту, выплевывая смерть в сторону автострады, каждая пятая, как и положено была трассирующей и огненные стрелы летели сквозь ночь, бились в бетон, заставляя тех, кто обошел их сзади, залечь и не высовываться. Он изо всех сил пытался вспомнить, что было дальше в песне, и не мог…

Мадам Лю-Лю…

Я вас люблю…

Пулемет выстрелил последний раз и замолк, он недоуменно посмотрел на него, и понял, что патроны кончились. Перезаряжать было некогда, и он потащил к себе висящий на боку автомат.

Мадам Лю-Лю…

Я вас люблю…

Сплошная стена разрывов поднялась на автостраде, полетели в стороны куски бетона. Он оглянулся и увидел, что десантники и моряки уже достигли линии заграждения перед зданиями и стреляют оттуда…

Мадам Лю-Лю…

Я вас люблю…

Оказавшись в самой выгодной позиции, он заметил шевеление на крыше, прицелился и выстрелил. Шевеления больше не было. Переведя прицел, он заметил гранатометчика, изготовившегося стрелять с колена. Еще два выстрела и гранатометчик согнулся пополам, а огненная молния ударила по дворику перед заграждениями, осколками выметая тех, кто там мог еще оставаться в живых…

"Мадам Люлю, я вас люблю" –

Ей шепчут страстно и знойно.

Она молчит, лишь взгляд скользит

Так равнодушно, спокойно…

Влюбленный вид ее смешит,

Она забавы лишь хочет.

Мадам Люлю в своем углу,

В шезлонге звонко хохочет…

Самолет дрогнул…

От резкого маневра – огненная струя прошла совсем рядом, ответный шквал снарядов разметал зенитную позицию, уже вспыхнувшую неправдоподобно яркой вспышкой разрыва – кто-то успел достать.

– Борт ноль-семьдесят один, пожар третьего двигателя. Борт ноль-семьдесят один, незначительные повреждения системы наведения, включена дублирующая схема.

Самолет проваливался – будь это обычный полет, повреждение одного двигателя даже и не заметили бы, если бы не было повреждено еще и крыло – но тут они шли в экстремальном режиме, на вираже и потеря двадцати пяти процентов тяги чувствовалась

– А, твою мать!!!

Неведомая мать, несчетное количество раз спасавшая русских солдат помогла и на сей раз – машина выровняла крен и даже начала подъем.

– Борт ноль-семьдесят один, третий двигатель заглушен, включена система пожаротушения. Повреждение закрылков на втором крыле.

Самолет пока слушался.

– Главный, это Гром-Два, я подбит, машина пока слушается. В зоне действия зенитные установки противника!

– Гром-два, это Главный, мы все видели, приказываю уходить на Кешм.

– Принято, ухожу на Кешм.

– Пилот, погоди уходить, внизу наши! – вмешался в обмен Бульба

– Если мы не сядем сейчас – потом можем уже не сесть! Да и топлива мало.

– Тогда пять минут нам дай! И развернись для пуска ракет!

– Жди!

Самолет начал медленно и аккуратно разворачиваться и выходить на исходную. Андрияш взялся за контроллер.

Отставить, молодой. Я сам.

Самолет сильно трясло, видимо все же что-то было не то с системой стабилизации вооружения…

– Ракетами осторожнее! У нас повреждено крыло!

– Вас понял!

Перекрестье прицела умостилось на автостраде, где кишели бойцы противника, они лезли как из-под земли, и их там было много. Очень много.

– Пошел!

Огненные стрелы вырвались из-под крыльев самолета, уходя к земле…

Они собрались в зданиях, туда же внесли и раненых и убитых. Вместе со спецназовцами боеспособны были тридцать шесть человек, потери – для такого противостояния – были на удивление небольшими.

– Четыре человека остаются с ранеными! – решил один из офицеров – остальные продвигаются вперед. Нам нужно взять бронетехнику и отсечь ее от противника, за ней можно укрыться. И нам нужно зачистить этот район от зенитных установок, тогда здесь смогут работать вертолеты. А вертолеты нам нужны. Всем все понятно?

Большая, с проломом в стене и выбитыми стеклами комната, сквозь оконные проемы сочится темнота и зловещие отблески пожаров. Освещение – только фонарики с инфракрасными фильтрами, по любому свету может навестись снайпер, смертник может подобраться к окну и кинуть гранату. Пыль и гарь лезут в нос, оседают на языке, давая противный, кислый вкус. Болит все тело, наваливается какая-то странная усталость, когда думаешь, что лучше бы убили – тогда, по крайней мере, можно будет отдохнуть, не нужно будет снова идти и стрелять.