– Ну, хватит с нее, – сказал неклюд. – Дальше сама пойдет. А ты ступай за мной.

И двинулся напролом через заросли тальника. Вернее сказать, это Жихарь последовал за ним напролом, поскольку перед волшебным дедом кусты почтительно расступались, а богатыря старались хлестнуть побольнее.

Избушка, пристроившаяся за тальником под сенью высоченных сосен, непонятно как вымахавших до такой величины на столь малой земле, была довольно убогая. «Не пышно живешь», – с некоторым удовлетворением подумал Жихарь.

Над порогом была прибита железная подкова величиной с тележное колесо – о копыте, для нее предназначенном, и думать было боязно. Жихарь переступил порог вслед за неклюдом. Подкова над его головой тревожно дернулась.

– Чует, что ты не с простым сердцем идешь, – заметил Беломор. – Она уже не одному лиходею башку проломила.

Жихарь поежился и ежился потом еще очень долго: внутри избушка была куда больше, чем снаружи, просторней княжеского амбара, длиннее княжеской конюшни. Со стен свисали пучки трав, связки лука, перца и чеснока. К потолочным балкам подвешены были чучела странных зверей, из которых Жихарь мог узнать (и то по чужим рассказам) только крокодила, василиска и Чудо В Перьях. Василиск вовсе был как живой, даже глаза горели пронзительно. Хоть и не каменил его мертвый взгляд, все равно двигаться не хотелось. А по соседству с василиском уж не человек ли висел?

Завершалась изба большущей беленой печью с двумя устьями: в одном, как положено, виднелись горшки и чугунки, возле другого стояла на столе странной формы посуда, совершенно прозрачная и немыслимо тонкая на вид.

Никогда бы не поверил Жихарь, что из простого стекла можно сотворить такое.

– Садись, завтракать будем, – указал дед на лавку. Не желая прослыть нахлебником, Жихарь снял мешок и высыпал на стол все, что там оставалось, включая цепь и золотую ложку. Цепь и ложку хозяин отложил в сторону, а остальное месиво брезгливо смахнул в поганую кадушку. Кадушка, тяжело переваливаясь, направилась к выходу. Жихарь с большим уважением глядел ей вслед. – Жрете что попало, а потом болеете! – сказал Беломор про княжеское угощение.

Собственный его стол был бедный, если не сказать – скудный: тертая редька с квасом, огурцы, лук, еще какая–то толченая трава, ржаные лепешки и обширная миска меду. Жихарь шарил по избе глазами: не висит ли где чей окорок?

– Ты, видно, отец, без хозяйки обходишься, – заявил он вместо «спасиба».

– На здоровье, сынок, – отозвался неклюд. – Кто мою хозяйку увидит, тот трех дней не проживет.

– Неужели сама?.. – Вымолвить имя Жихарь не посмел. Дед печально кивнул. – Бывает, – важно сказал Жихарь.

– Что бывает? – взвился Беломор. – Что бывает? Знаешь, каких трудов мне стоило тебя выкупить? Да если бы ты сто лет подряд за жемчугом нырял – и то бы не расплатился!

– Жаден князь без меры, – кивнул Жихарь.

– Какой князь? При чем тут князь? Ты что, сущеглупый, не понимаешь, у кого я тебя выкупил? Рожу–то не строй! Ты про книгу «Немая Строка» слыхал? А про Коркиса–Боркиса?

Богатырь побледнел. Мед из недонесенной до рта золотой ложки капал ему на штаны.

– То–то, что слыхал! Теперь слушай и покоряйся. Нынче ты мой со всеми потрохами.

Жихарь совладал с собой, поймал очередную золотистую каплю пальцем и облизал его.

– Думаю я, отец, раз ты меня великой ценой выкупил, значит, я тебе больше нужен, чем ты мне, – и спокойно потащил ложку в рот.

– И кто тебя только взлелеял… – вздохнул Беломор.

– Сирота я, – вздохнул в ответ и Жихарь.

«…И стали они подвигать каменную плиту в указанное место, и подвигали весьма сильно, и гораздо замучились, и начали вопить, говоря:

– Вот, понимаешь, подвигаем мы эту плиту уже три дня и три ночи, она же пока не сдвинулась и на воробьиный скок. Горе нам, ибо не тянем мы эту плиту во исполнение воли Светоначальника, и велит он нас обломить, и некому нам помочь, так как нет никого на земле, кроме нас и Пославшего нас подальше.

Услышал Мироед, что кто–то гундит, и выехал к людям из норы на лыжах, и стал смущать их, говоря:

– Вот, понимаешь, упираетесь, а пользы нет. Возьму и помогу вам во имя свое. Согласны ли Колесу поклониться и Рычаг применить?

Приступили они к нему и рекли:

– Ей, начальник, ты наш отец, а мы твои чада, понял? Тела наши иссохли, плита же ни с места, словно каменная. Колесу твоему поклонимся и Рычаг умело применим, хоть и не ведаем, кто да что они такие, понял?

И вынул Мироед из бездонного своего загашника Колесо, и показал, как оно получается, и снова спросил:

– Согласны ли вы, чтобы всякое дело в мире шло, как это Колесо катится и вращается? И возрадовались они, и возгалдели: