— Наверное, она права. — И, поскольку шутка исчерпала себя, Лука спросил: — Так почему ты звонишь? Насчет того парня, которого арестовали?

— Именно, — ответил Брунетти, нисколько не удивившись осведомленности Луки.

— Он сын твоего босса, так ведь?

— Да ты, похоже, все знаешь.

— Человек, в ведении которого находится пять дискотек, три гостиницы и шесть баров, должен знать все, особенно о людях, которых арестовывают в каком-нибудь из этих мест.

— Что ты еще о нем знаешь?

— Только то, что рассказали мне полицейские.

— Какие полицейские? Которые его арестовали или те, что работают на тебя?

Пауза, последовавшая за этим вопросом, дала понять Брунетти не только то, что он зашел слишком далеко, но и то, что, хотя Лука его давний друг, он всегда будет относиться к Брунетти как к полицейскому.

— Я не знаю, как ответить на этот вопрос, Гвидо, — произнес наконец Лука. Его речь прервал приступ кашля, который бывает у заядлого курильщика.

Берточчо кашлял довольно долго, Брунетти ждал, когда приступ пройдет, после чего сказал:

— Извини, Лука. Это была плохая шутка.

— Ничего страшного, Гвидо. Поверь мне, всякий, чья работа связана с людьми, нуждается в помощи со стороны полиции. И они в свою очередь рады получить любую возможную помощь от меня.

Брунетти, думая о маленьких пакетиках, осторожно передаваемых из рук в руки на разных молодежных тусовках города, спросил:

— И чем ты можешь им помочь, Лука?

— Тем, что держу на парковках дискотек частных охранников.

— Для чего? — Брунетти представились грабители и их жертвы — беспечные подростки, которые шатаются по дискотекам до трех утра.

— Чтобы забирать у молодых болванов ключи от машин, — последовал неожиданный ответ.

— И никто не жалуется?

— А кто должен жаловаться? Их родители? На то, что я не даю им уехать в стельку пьяными или выбиваю из их мозгов наркотики? Или полиция, потому что я делаю все возможное, чтобы они не врезались в деревья по краям автострады? Копы страшно довольны, что их не будят в три ночи для идентификации тел, которые надо вырезать из автомобилей. Можешь мне поверить, полиция рада оказать мне любую посильную помощь. — Он сделал паузу, и Брунетти услышал резкий звук чиркающей спички — Лука прикурил сигарету и сделал первую глубокую затяжку. — Так что ты хочешь, чтобы я сделал, — замял это дело?

— А ты мог бы?

Брунетти чуть ли не увидел воочию, как Лука пожимает плечами.

— Я не готов ответить на этот вопрос, пока не пойму, хочешь ты, чтобы я помог тебе, или нет.

— Помощь мне нужна, но не для того, чтобы замять дело, — в смысле вообще закрыть его. Я бы хотел, чтобы ты пока не сливал информацию газетам, если это возможно.

Лука некоторое время раздумывал.

— Я трачу огромные деньги на рекламу… — помолчав, произнес он.

— Это понимать как «да»?

Лука громко рассмеялся и смеялся так долго, что смех перешел в приступ кашля. Отдышавшись, Лука проговорил не без некоторого восхищения в голосе:

— Ты всегда стремишься к полной ясности, Гвидо. Уж и не знаю, как Паола выносит тебя.

— Мне так легче живется.

— Как полицейскому?

— Нет, как обычному человеку.

— Ну что ж. Тогда понимай это как «да». Я могу попридержать и не давать материал в местные газеты, а крупные издания вряд ли заинтересуются этой информацией.

— Патта — вице-квесторе Венеции, — возразил Брунетти в порыве патриотической гордыни.

— А для парней из Рима он — мелкая сошка, — охладил его пыл Лука.

Брунетти обдумал его слова:

— Полагаю, ты прав. — И быстро сменил тему разговора. — Что полицейские говорят о парнишке?

— Они взяли его в полубессознательном состоянии. Его отпечатки пальцев были на всех маленьких пакетиках.

— Ему уже предъявили обвинение?

— Нет. По крайней мере, мне так кажется.

— Чего они ждут?

— Хотят, чтобы он сказал им, от кого получил таблетки.

— А разве они не знают?

— Конечно знают. Но знать — не значит доказать, и я уверен, что ты в состоянии это понять.

Последнее замечание было произнесено не без иронии.

Брунетти порой казалось, что Италия — это страна, где все знают всё и всех, вот только рот открывать никто не хочет. У себя в гостиной любой итальянец в состоянии со знанием дела и подробностей прокомментировать тайные действия политиков, главарей мафии, кинозвезд. Но в ситуации, когда эти комментарии могли бы иметь юридические последствия, Италия превращается в государство немых.