Но и сам Темирхан уже терял силы. Он боком повалился на заднее сиденье и прохрипел:

– Гони, Санек! Оторвемся – я скажу куда ехать. У меня знакомый ветеринар есть… Лучше всякого доктора… Он меня подлатает, вот увидишь…

– Ага, подлатает, – сказал Гусев, выжимая педаль газа. – Ты будешь в порядке, Темирхан, не сомневайся!

Он погнал машину вперед, проскочил лесопарк, выехал к пруду, обогнул его, за перекрестком съехал на обочину и уже без дороги, прямо по траве направил машину между двумя лесными массивами. Только здесь он набрался мужества посмотреть назад. Погони за ними не было.

Однако Гусев не стал искушать судьбу и гнал по заросшей травой прогалине до тех пор, пока не уперся в заросли. Здесь он затормозил и выскочил наружу.

Вокруг было пусто. Шумели деревья. Небо опять хмурилось, обещая дождь. Как ни вслушивался Гусев, шума чужого мотора он так и не услышал. Кажется, им все-таки удалось оторваться. Сейчас он, правда, не был уверен, была ли последние минуты за ним погоня. Вполне возможно, после перестрелки «Ауди» попросту не могла продолжать преследование. Темирхан хорошо ее пощипал.

Гусев вспомнил про Темирхана. Его скорее нужно везти к врачу. Гусев заглянул на заднее сиденье. Темирхан в перемазанной кровью рубашке смотрел на него стеклянными глазами.

– Да что же это такое? – одеревеневшими губами прошептал Гусев.

Зябко поеживаясь, он положил ладонь на шею Темирхана. Артерия не пульсировала. Все было кончено. Гусев отступил от машины и безнадежно посмотрел по сторонам. Он почувствовал, что страшно устал. Хотелось прямо сейчас упасть на сиденье и забыться в мертвом сне. Но в машине уже один спал мертвым сном, и с ним срочно нужно было что-то делать.

Превозмогая отвращение, Гусев выволок неподвижное тело на траву, несколько секунд тупо смотрел на него, потом вдруг оживился и быстро обшарил карманы Темирхана. Он нашел довольно толстый бумажник, мобильный телефон и еще кое-какую мелочь. Себе он взял только бумажник. Потом сорвал с заднего сиденья чехол, кое-как завернул в него труп и потащил подальше в заросли. Замаскировав мертвеца в густых кустах, Гусев вернулся и еще раз проверил машину. Вытер кровь, вытащил из машины коробку патронов и ружье. У него был соблазн оставить оружие, но, подумав, Гусев решительно забросил ружье в лес. Туда же отправились и патроны.

Едва Гусев закончил работу, пошел противный мелкий дождь. Он поспешно сел за руль, завел мотор и, сказав под нос: «Ну, с богом!» – поехал. Руководствуясь интуицией, выбрался к просеке и, никого не встретив, благополучно доехал прямо до шоссе. Его вполне могла остановить дорожная инспекция, но Гусев в тот момент почему-то об этом не думал. Может быть, поэтому пронесло, и никто его не задерживал до самого дома.

У Гусева не было гаража, но один сосед, хороший мужик, гараж имел, хотя и пустой. Всю жизнь он собирался купить машину, но обстоятельства все время ему мешали. Так все гаражом и ограничилось. Договориться с ним поставить туда машину не составило труда.

По-хорошему от машины вообще нужно было избавиться, но Гусев просто об этом не подумал. К тому же у него были какие-то смутные соображения, что машина может ему еще пригодиться. Во всяком случае, не она волновала его в первую очередь. Придя домой, посчитав деньги в бумажнике Темирхана и приятно удивившись, Гусев наскоро поел молока с хлебом и отправился искать Уткина. Гусев еле передвигал ноги, но он чувствовал вину перед другом. Да к тому же ему необходимо было выговориться, вылить всю черноту, накопившуюся в душе за этот долгий несчастливый день.

Господин Соболев оказался человеком слова. Никаких заминок на «проходной» не возникло. Вежливые молодые люди из охраны встретили Гурова и без проволочек проводили его по освещенной яркими фонарями аллее в дом.

Хозяин ждал его на пороге. Гуров несколько этому удивился – обычно люди такого полета не были столь гостеприимны. Но, возможно, визит полковника милиции по каким-то причинам всерьез беспокоил бизнесмена, и он не мог оставаться безучастным.

Соболеву было около сорока лет. Крупный, представительный, хорошо одетый, он являл собой воплощение благополучия и уверенности. Однако в его серых глазах Гуров уловил явственный признак беспокойства.

Приветствовал он Гурова уважительным наклоном головы, что, однако, при желании можно было расценить и как высокомерие, и тут же спросил:

– Боюсь показаться невежливым, но, полагаю, вас прежде всего интересует дело? Поэтому не стану изображать радушного хозяина, предлагать вам выпить и все такое прочее – кажется, вы в таких случаях все равно отвечаете, что вы при исполнении и вам ничего нельзя? Хотя и у вас, конечно, тоже могут быть всякие варианты. Но все-таки лучше, если мы сразу перейдем к основной проблеме. Вы как предпочитаете разговаривать – в кабинете или на свежем воздухе? Мы могли бы пройтись по моему поместью. – Он слегка улыбнулся. – Воздух здесь великолепный – лес совсем рядом.