Теперь 3-я танковая дивизия, без специального приказа свыше, намеревалась произвести рекогносцировку тыловых позиций и по возможности оборудовать их. Это задание было дано оберсту Микошу (Mikosch), и он энергично принялся за работу. Корпус дал понять, что о смене дивизии думать не надо. И все же одно подразделение 3-й танковой дивизии в этот день было с фронта вытащено. Первый батальон 3-го стрелкового полка майора Вельмана (Wellmann, I./S.R.3), который ранее сражался в составе боевой группы Шаля де Булье, был передан 294-й пехотной дивизии (294.I.D.). Вместе со стрелками район своего использования возле Непокрытой покинула и 2-я рота 39-го саперного батальона (2./Pi.39). Выводимые роты снялись со своих позиций и транспортировались в Харьков.

Передислокация батальона Вельмана (Wellmann) закончилась 6 апреля. Немногими часами позже штаб S.R.394, который неделями находился в беспрерывном использовании, также был возвращен в Харьков. Оберст Шаль де Булье передал командование оберст-лейтенанту Цимерману (Zimmermann). Общее положение на фронте несколько стабилизировалось. Враг приостановил свое наступление. Только его артиллерия продолжала накрывать огнем наши позиции. К счастью, благодаря неутомимым колоннам дивизионного начальника снабжения (Dinaf"u) [149] майора Фельдхуса (Feldhuss) стало возможным доставлять боеприпасы и к нам. Поэтому 75-й артиллерийский полк получил возможность вести огонь. Батарея мортир (M"orser-Batterie) имела на позициях все три орудия и боролась с тяжелой русской артиллерией при Рубежном (Roshedsnoje) [150] с очевидным успехом.

Следующий день принес ясную погоду и вместе с ней оживил деятельность авиации противника. Особенным нападениям подвергался Байрак [151] . Был подожжен склад горючего танкового батальона. Более значительных боев не происходило. Однако дозорная группа смогла установить, что русские повсюду производят земляные работы и держат свои силы на позициях. Позже выясняется, что противник перегруппировывает свои дивизии [152] .

Все же и мы делали кое-что для себя. Прибывшая передовая группа словацкого артиллерийского полка установила связь с оберст-лейтенантом доктором Вайсенбрахом (Weissenbrach). Словацкий полк — в целом 6 батарей — должен был высвободить 75-й артиллерийский полк. Одновременно с этим поползли слухи о том, что теперь и вся 3-я танковая дивизия будет наконец вытащена.

Но руководство дивизии еще ничего не знало об этом. Разведывательный отдел штаба дивизии (Iс), обер-лейтенант фон дем Кнезебек (v. d. Knesebeck), имел совершенно другие заботы. Русские перебежчики из 6-й танковой бригады сообщили на допросах о прибытии новых войск на Донец-фронт [153] . Только в Рубежном в последний день должны были занять исходные позиции 20 танков, в том числе несколько Т-34. На подходе находилась и тяжелая артиллерия. Все это, конечно, ослабляло надежду на возможную смену.

9 апреля 1942 года, кажется, наконец пришла весна. В синем небе сияло солнце, будто бы и не было войны. Воздух прогревался, и появились первые подснежники. К сожалению, прогрев земли и таяние снега принесли грязь и распутицу. Продвижение для колонн снабжения стало мучением. Поэтому внезапное появление 5 орудий словацкого артиллерийского полка в Терновой было воспринято как чудо. Ночью должны были быть подтянуты две батареи, чтобы сменить наши дивизионы.

Второй неожиданностью этого дня стал приказ корпуса, который гласил: „Согласно распоряжению вышестоящего командования 3-я танковая дивизия поэшелонно выводится со своих позиций и занимает исходное положение для дальнейшего использования“. После этого были отданы соответствующие исполнительные приказы. Затем боевые группы майора Зиервогеля (Ziervogel) и гауптмана Хаспеля (Haspel) были сменены 429-м пехотным полком оберста Грюнера (I.R.429, Gr"uner) [154] . Роты этого полка прибыли 9 апреля и в следующие 24 часа приняли позиции от обоих батальонов. К 10 апреля было приказано вернуться 3-му мотоциклетно-стрелковому батальону майора Папе (К.3. Pape) и 75-му артиллерийскому полку оберст-лейтенанта доктора Вайсзеенбруха (A.R.75, Dr. Weisseenbruch) [155] .

Само собой разумеется, эти перегруппировки происходили не за раз, и не безупречно. Русские вставляли в этот разговор и свои „словечки“. Против их, хоть и не сильных, артиллерийских нападений и поисковых операций наши танковые и стрелковые роты еще должны были посражаться. Последние части 3-й танковой дивизии еще почти 3 недели оставались на этом участке и прибыли в Харьков только в начале мая.

Штаб дивизии, для руководства ее обновлением, был перенесен 10 апреля в Харьков. Оберст Вестхофен (Westhoven) принял команду над еще оставшимися между Бабкой и Донцом частями дивизии, двумя батальонами 23-й танковой дивизии, 226-м и 429-м пехотными полками [156] и артиллерией, включая словацкий артиллерийский полк. Командный пункт находился в Веселом [157] . Разведывательный отряд под командованием обер-лейтенанта фон дем Кнезебека (Abteilung Ic, v. d. Knesebeck) был подчинен 3-й стрелковой бригаде.

Снабжение происходило с неимоверными трудностями, грузовые автомобили застревали в грязи. Гужевые колонны имели большие потери в лошадях, которые не могли продвигаться вперед по болотам и околевали.

Генерал-майор Брайт (Breith) уже 10 апреля встретился в Харькове с оберквартирмейстером 6-й армии оберстом Генерального штаба Памбергом (Pamberg) и командиром 23-й танковой дивизии генерал-майором бароном фон Бойнибург-Ленгсфельдом (Frhr. v. Boineburg-Lengsfeld). На следующий день он выехал в Полтаву, где представился главнокомандующему группой армий генерал-фельдмаршалу фон Боку (GFM v. Воск)… 13 апреля генерал-майор Брайт вместе со своим адъютантом лейтенантом Либрехтом (Liebrecht) на связном самолете полетел через Барановичи в Восточную Пруссию. Далее на автомобиле он добрался до „Волчьего логова“ — штаб-квартиры фюрера. Сперва генерала Брайта принял начальник Генерального штаба генерал-полковник Гальдер, а в 14.00 он уже стоял перед самим Гитлером. Тот вручил командиру 3-й танковой дивизии заслуженные Дубовые листья к Рыцарскому кресту. На прощание генерал Брайт проинформировал главного квартирмейстера, генерала Вагнера, о необходимости освежения 3-й танковой дивизии.

Месяц апрель был для главных сил 3-й танковой дивизии в некоторой степени „спокойным“ временем. После того как им удалось постепенно отвязаться от противника, они перешли в Харьков, который в последующие недели стал для 3-й танковой дивизии „гарнизонным городом“.

Харьков — это столица Украинской Советской Республики и, с его почти 600 000 жителями, четвертый по величине город в СССР. Сам Харьков еще молод и был основан лишь в 1654 году, как передовой пост против татар. Город развился — неоднократно меняя владельцев — в самый важный город Украины, и еще в XIX веке стал крупной торговой и промышленной метрополией. В 1917 году он стал большевистским, в 1918 — был временно занят немецкой армией, в 1919 — снова большевистским, вскоре после этого — захвачен „Белой армией“ и в начале 1920 года окончательно стал столицей Украины. Если в 1923 году город насчитывал лишь 310 000 жителей, то уже через 20 лет вырос вдвое. Это является доказательством взлета Харькова. В центре города видны, прежде всего вокруг „Красной площади“, огромные торговые и административные здания, которые кажутся американскими [158] .