И вновь раздался гул голосов. Менлик нахмурился. Затем он вновь заткнул свою палочку за пояс.

— Если ты и впрямь такой могущественный, — медленно произнес шаман, — значит, ты один можешь отправиться туда, куда ходят говорящие с духами, — в горы.

Затем он обернулся и что-то проговорил на своем родном языке. Одна из женщин нырнула в юрту, а потом появилась с бурдюком и рогом в руках. Кайдесса взяла в руки рог, а женщина принялась наполнять его какой-то белой жидкостью.

Кайдесса передала рог Менлику. Тот завертелся вокруг себя, что-то бормоча и капая на землю понемногу жидкости. После этого отпил из рога, а затем передал его Тревису.

Апач почувствовал тот же кисловатый запах, что исходил из найденного им пустого бурдюка. И тут память подсказала ему происхождение этого запаха и этой жидкости. Это был кумыс — забродившее молоко кобылицы, которое было и вином, и водой степей.

Он заставил себя сделать глоток — вкус был незнакомым и малоприятным — и вернул рог шаману. Тот опустошил рог. На этом церемония была закончена. Жестом он указал на костер и котел, стоящий на углях.

— Отдыхай... ешь, — отрезал он.

Сгущалась ночь. Тревис прикинул, насколько далеко мог уйти Цоай. Должно быть, он уже миновал перевал. Теперь ему осталось лишь полтора дня пути, если он, конечно, не станет медлить. О местонахождении койотов Тревис не знал. Ясно было одно: ему придется остаться в лагере монголов на ночь. Ведь своим уходом он лишь возбудит подозрения, а этого он хотел меньше всего.

Теперь нужно подумать о еде. Тревис принялся подцеплять куски мяса лезвием своего ножа. Наконец, наевшись, он отсел от костра. В тот же момент рядом с ним опустился шаман.

— Кайдесса сказала мне, что, когда она оказалась во власти машины, ты ничего не почувствовал, — начал он.

— Те, кто управляет вами, — не мои хозяева. И их власть не касается меня. — Тревис от всей души надеялся, что это правда и что это не было случайностью.

— Может статься, что в наших жилах течет разная кровь, — согласился Менлик. — Скажи мне, как вы избавились от своих собственных уз?

— Машина, которая должна была контролировать нас, сломалась. — Тревис сказал только часть правды. Менлик шумно вздохнул.

— Машины! Всегда машины! — хрипло воскликнул он. — Вещи, которые сидят в голове человека и заставляют его действовать помимо его воли. Все это происки дьявола! Есть другие машины. Которые тоже нужно сломать, апач.

— Словами их не сломаешь, — ответил Тревис.

— Только глупец мчится навстречу опасности без надежды нанести единственный удар, прежде чем захлебнется кровью, — возразил Менлик. — Мы не можем бороться при помощи лука и сабли против машин, которые изрыгают огонь и убивают быстрее молнии! Кроме того, машины всегда могут заставить человека опустить свой нож и беспомощно дожидаться, пока на его шею оденут ошейник раба.

Выслушав, Тревис задал свой вопрос:

— Я знаю, что они могут доставить свою машину в горы. Я сегодня видел, какое действие оказала она на вашу девушку. Но ведь среди холмов есть много мест, где можно устроить засаду и оставить там тех, на кого машина не действует. Скажи, много ли у твоих хозяев таких машин?

Костлявая рука шамана заиграла палочкой. Затем его губы расплылись в хитрой улыбке. Теперь он напоминал кота на охоте.

— В этом казане мясо, апач, жирное мясо, которого хватит, чтобы наполнить пустой желудок. Людей, на которых не действует машина, конечно, можно посадить в засаду. Но не стоит забывать о приманке, хитроумный апач. Наши надсмотрщики никогда не заходили так далеко в горы. Их флаер не может летать здесь, а путешествия верхом они боятся. Бегство Кайдессы очень сильно разозлило их. Но все же они не решились заходить далеко, иначе вы не убежали бы с такой легкостью. Да, нужна очень хорошая приманка.

— Может, такой приманкой послужит известие о том, что по ту сторону гор находятся чужаки?

Менлик начал крутить свою палочку в руках. Улыбка сошла с его лица, и он бросил короткий пронзительный взгляд на Тревиса.

— Ты восседаешь как хан в своем лагере?

— Я восседаю как тот, к кому прислушиваются. — Тревис надеялся, что так оно и есть. Он не был уверен, что Олень и его единомышленники удержат власть до его возвращения.

— Мы должны это обсудить, — проговорил Менлик, — твое предложение не лишено смысла. Да, это нужно хорошенько обдумать. Я подумаю...

Он встал и пошел прочь. Тревис смотрел на огонь. Он очень устал, но ему не улыбалась идея заснуть в этом лагере. Но его телу нужен отдых, к утру он должен восстановить силы. Не стоит показывать своего беспокойства, и тогда он, возможно, завоюет доверие Менлика.

Тревис сидел, прислонясь к выступу скалы. Он поднял правую руку с диском из блестящего металла и подставил ее под лучи солнца. Вспышка... еще одна... Тревис посылал сигнал с помощью зеркала. Так поступали его предки сто пятьдесят лет назад, чтобы сообщить о готовящемся нападении. Если Цоай добрался до лагеря в целости и если Олень ждет сигнала в условленном месте, то скоро его сородичи будут знать, что он возвращается, и не один. Теперь Тревис дожидался ответа, задумчиво полируя зеркало о рукав своей рубашки. Зеркало было наилучшим средством для подачи сигналов. Ведь дым от костра виден слишком далеко, в том числе и врагу. Должно быть, Цоай уже вернулся...

— Что это ты делаешь?

К нему подошел Менлик. Пола его шаманского халата приподнялась, так что обнажились темные штаны и сапоги. Вместе с Тревисом в путь отправились Кайдесса, Менлик и Хулагур. Тревису предложили маленького пони. Монголы все еще настороженно относились к апачу, но он был на них не в обиде за это.

— А...

Откуда-то сверху мелькнула вспышка света. Одна, вторая, третья, пауза, а затем еще две. Его заметили. Олень наверняка отправил ему навстречу отряд, и, зная повадки своего народа, Тревис был уверен, что монголы даже не заподозрят присутствия индейцев до тех пор, пока те сами не захотят показаться. Кроме того, монголы не пойдут прямо в лагерь, а встретятся с представителями индейцев в условленном месте. Еще не настало время монголам узнать, насколько малочисленно поселение апачей.