— Что и все эти годы, — признался Уильямс. — Затаюсь. Буду помалкивать. Как обычно, стану преподавать логику и мышление в университете, надеясь, что появятся такие же пытливые студенты, как вы трое. А прямо сейчас? Прямо сейчас я вернусь к себе в кабинет и выпью бурбона.

После паузы профессор продолжил:

— Я обожаю свой кабинет. Мы пристроили его к дому несколько лет назад. Вы видели его, Мэри?

Обернувшись, Мэри посмотрела на Уильямса. В его глазах отразилось нечто, какой-то мерцающий и едва уловимый таинственный блеск.

Все замолчали, глядя в окна. Наконец пришла осень. Ранее солнце уже спряталось за грядой облаков. Воздух был резок и свеж. В треснувшем окне со стороны Мэри свистел по-зимнему пронизывающий ветер.

— Куда? — спросил Дэннис, когда светофор засветился зеленым.

— Домой, — ответил профессор.

И Дэннис повез Уильямса к дому на Прайд-стрит, где на крыльце его ждала приемная мать Полли, Дженнифер. Эта полная женщина небольшого роста с множеством глубоких морщин на лице абсолютно не походила на Дэллу. Выбравшись из машины, профессор подбежал к ней по дорожке, и они обнялись так, словно не виделись долгие-долгие годы.

— Ну вот и все? — спросил Брайан.

Они с Мэри сидели в ее комнате в Браун-Холле. Дэннис ушел, пообещав позвонить им перед отъездом домой, и теперь студенты ели чизбургеры из «Макдоналдса», расположившись за обитым цветастой скатертью карточным столом, который Мэри называла «обеденным».

— Наверное, — согласилась Мэри.

Сегодня вечером она собиралась вернуться в Луисвилл и наконец оставить все позади. Очевидно, в Белл-сити сотовый Мэри был вне зоны действия сети, поэтому со вторника ее мать оставила пять сообщений, пытаясь выяснить, приедет ли дочь домой на неделю. Текст последнего послания граничил с истерикой, поэтому Мэри написала короткий ответ: «Усиленно готовилась к экзаменам. Договор в силе».

— Несправедливо как-то вышло, — сказал Брайан. — Орман должен получить по заслугам.

— Если Уильямс говорит правду.

Брайан вздрогнул:

— Думаешь, он врет?

— По-моему, профессору трудно доверять после всего, через что он заставил нас пройти.

— Он же сам сказал, Мэри, что пытался защититься. Уильямс хотел привести нас к доказательствам, которые бы рассказали все про Эда Ормана и о его роли в исчезновении Дианны.

Однако Мэри не могла избавиться от предчувствия, что профессор почему-то снова обманул их. «Это всего лишь твоя паранойя, — говорила она себе. — Ты просто переволновалась за два дня в Кейле и Белл-сити».

Пообедав, Мэри проводила Брайана до выхода. Прежде чем уйти, он задержался на минуту, и в этот момент оба поняли, что начатое ими расследование еще не окончено. Брайан взял девушку за руку, и несколько мгновений они стояли во дворе, глядя друг другу в глаза. Теперь их связывало нечто важное, чего им никогда не забыть.

— Будь осторожна в Кентукки, — сказал он Мэри. — После каникул мы могли бы…

Брайан не договорил. Да и не требовалось. Он ушел в сторону Норрис-Холла, а Мэри осталась одна на улице.

Вернувшись в комнату, она проверила электронную почту. Пришло девятнадцать новых сообщений. Мэри обнаружила несколько посланий от матери, а также рекламные обращения, шутки и кулинарные рецепты — отбросы Интернета. Среди прочего оказалось письмо от доктора Кизли, преподавателя по литературе, который интересовался, где его студентка пропадала сегодня утром. Перед отъездом Мэри придется ответить доктору Кизли, чтобы придумать, как разобраться с письменной работой. Еще было несколько официальных сообщений от ректора Ормана по поводу отмены Курса логики и мышления 204. Ничего существенного.

Мэри составила ответ профессору Кизли и объяснила задержку, сославшись на семейные обстоятельства и пообещав в течение недели отправить работу по электронке. Затем побросала кое-какие вещи в потертый чемодан и вышла к старой «камри», когда-то принадлежавшей ее матери. Сердце Мэри стучало гулко, но при этом как-то жалобно. Ее тяготила некоторая грусть: она понимала, что Дианну не найдут и что в этом — хоть и в малой степени — виновна сама Мэри. Она подобралась так близко к разгадке, но так и не сумела найти пропавшую девушку.

Тем не менее у Мэри возникло такое чувство, что если бы она искала изо всех сил, если бы старалась достаточно сильно, то логика могла привести ее к Дианне.

Эд Орман, думала Мэри. Его жена Элизабет. Уэнди Уорд, мать Дианны. Стар Уорд, ее отец и муж Уэнди. Полли Уильямс, тайная дочь Эда. Дженнифер Уильямс, она же тетя Дианны, приемная мать Полли и жена Леонарда Уильямса. Сам профессор Уильямс. Свин Стивенс, вероятный похититель и убийца Дианны Уорд.

Даже спустя столько времени все это казалось головоломкой, одной из танграмм Уильямса. Бумажными силуэтами. Хотя профессор и рассказал немало — что-то достоверно, а что-то предположительно, — Мэри все равно не подобралась к Дианне. Может, как и сказал Уильямс, нужно смириться с тем, что некоторые преступления остаются нераскрытыми… и недоступными. В конце концов, ей нужно заниматься собственной жизнью, ведь так? Вздохнув, Мэри завела машину. Часы на приборной доске показывали уже 18.05. Предельный срок, отведенный на поиски Полли, истек. Мать будет ждать ее на ужин в девять вечера в кафе «Бристоль», где они всегда встречались, когда Мэри приезжала домой.