– Истребила?

– Ага! – Полубут расплылся в довольной улыбке. – Они тварюшки мирные и полезные. А атакуют ягоду. В пригороде абрикосы поспели, еще клубника-земляника осенняя. Волноваться не о чем, сюда они не полетят.

– Благодарю, господин Шумор! Итак, на чем я…

– Расскажите про Темный город. Думаю, он не менее интересен, чем Катарина-Дей. Жаль, его не включили в обзор.

Любознательный Шантэль премило улыбнулся, чаруя наверняка. И попробуй такому откажи! Сказительница не устояла, а Дан вдруг подумал, что л’лэрд очень неплохо подкован в скадарской культуре.

– Темный город? Что ж… Пожалуй, расскажу немного… Темный город – это сеть лабиринтов, расположенных прямо под мостовой. Сколько в нем ярусов, никто не знает. И, думаю, не рискнет выяснять. Ходят слухи о проклятьях, о неведомых тварях… или народах, которые живут в темноте. На данный момент у нас две версии его происхождения. По первой, наиболее вероятной, пустоты до Исхода заполняла Природная Магия. Другая – скорее легенда. Некоторые историки считают, что лабиринт некогда вырыли драконы. Как вы знаете, летающие ящеры жили в пещерах Терракотового Плато на востоке, затем по неизвестным причинам переселились в Дикие горы Ильмарана. Землетрясение поставило точку в их летописи, а нам остались только легенды и домыслы.

– Неизвестные причины связаны временными рамками с Исходом Магии.

– О, это совпадение, и не более!

– Пустоты под землей неизвестного происхождения. Ходы и лазы, вырытые людьми. Водопровод. Сама Катарина-Дей стоит на чем-то вроде гигантского мыса. – Шантэль легонько топнул по днищу шарабана. – Мы ходим по осиному гнезду, господа. Несколько удачных взрывов по цепочке, и город провалится вместе с нами.

Воцарилась тишина, в которой даже уличный шум увяз и заглох. Было слышно, как стучат подкованные копыта по опасной мостовой да скрипят колеса, проворачиваясь в осях. Лицо невозмутимой сказительницы пошло красными пятнами.

– Беспокоиться не стоит, а то, чему вы стали свидетелями, – всего лишь выражение беспомощности, притом бескультурное. Как назвать тех, кто уничтожает искусство? Быдло! Плебеи! Я знаю, л’лэрд Шантэль, что вы возмущены наведенным над посольством куполом, но поверьте, это для вашего же блага. Город защищают Одаренные! Мы боремся с террористами, и успешно…

– Говоря «мы», вы имеете в виду сыскную службу, горожан в целом или себя лично?

– Простите? О чем вы?..

– Прошу, дитя, не принимайте близко к сердцу стариковское брюзжание, – тонко усмехнулся эльф. – Эти взрывы… Террористы… Так непривычно и неприятно… Чувствую, ждет меня ехидна под кроватью!

– С вами, Шантэль, и тараканы не уживутся! – беззлобно хохотнул Шумор.

– Нынче в столице в моде блохи. – Л’лэрд изогнул бровь.

Первыми загоготали орки, следом прыснули остальные «посвященные». Действительно, с недавних пор в Равенне начался «блошиный бум». Эстеты-аристократы дарили друг другу насекомых в инкрустированных самоцветами шкатулках, заказывали у ювелиров изящные блохоловки. В столичном музее появился экспонат, вызвавший у обоих братьев восхищение и недоумение одновременно: под лупой на крохотном пьедестале, сработанном из опала, гарцевала высушенная блошка, а на ней верхом восседал малюсенький рыцарь в золотой броне с неверрийским стягом в руке.

Сказительница присела на лавочку, с улыбкой окинула послов цепким взглядом умных карих глаз.

– Рада, что к вам вернулось хорошее настроение. Понимаете, я не воитель и не смогу арестовать всех террористов. Я могу лишь беречь то, что мне доверено. Память. Три сотни лет назад во время войны Равенна сильно пострадала по нашей вине. Были утрачены древнейшие памятники и едва не погиб водопад Рассветный Каскад. Я не одобряю, более того, порицаю действия скадарских воинов и могу смело заявить об этом самому кэссарю! И любой из моих коллег может! И мы все встанем грудью на защиту даже такого вот… неприличного фонтана! – К концу тирады глаза женщины заблестели, и притихшие послы уверились в том, что не только грудью встанет, да еще и вооружится чем поувесистей. Выдержав паузу, она поправила очки и привычным певучим тоном закончила:

– Те, кто жил до нас, созидали в надежде на то, что мы будем помнить и хранить. Разве нет?

Аплодировали все. Стоя.

Вилль дожевал персик, метко стрельнул косточкой в можжевеловый куст, неспешно ополоснул руки в фонтане, уже отключенном, и наконец соизволил уделить родственнику внимание и даже один насмешливый хмык.

– Что? – Дан присел рядом на нагретый солнцем бортик. Подозрительный братец не пожелал разговаривать в комнате, но причин толком объяснить не смог, только руками разводил. Мол, чую неладное, и все тут!

– Лет пять назад накануне Ярмарки Кусай с закадычным приятелем Заграем забрались в Эртанов ледник, а там свиные окорока висели, аж четыре штуки. К счастью, Эртан собак вовремя застукал, а иначе грызли б мы на праздник лапти под соусом. Так вот, видок, говорил, у них был чумовой: уши торчком, глаза с полушки и блестят, языки набок, слюни капают, а сами урчат «окоррока, окоррока…»

– Ты за ужином не наелся?

– Да нет, просто у тебя сейчас лицо такое же. Окоро… виноват! Бедра, бедра…