Шприц Игорь
Шрифт:
ВОЛОДЯ. Мы не шутим, Елена Сергеевна.
Пауза.
ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. Жаль.
ВОЛОДЯ. Ну что, так и будем стоять? Время идет, мы стоим… (Подходит с улыбкой к Елене Сергеевне, протягивает руку.) Дайте нам ключ, Елена Сергеевна, и расстанемся друзьями.
ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. Да уходите же! Уходите, пока не поздно! Неужели вы не понимаете?
ВОЛОДЯ. Мы никуда не уйдем.
Пауза.
ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. Ну что ж, в таком случае, уйду я.
ПАША. Извините, Елена Сергеевна, но мы вас не выпустим.
Елена Сергеевна бросается к дверям, но Паша и Витя загораживают ей дорогу.
ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. Как? Насилие?!
ВОЛОДЯ (мягко). Нам бы этого не хотелось.
ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. Я… я позвоню в милицию. (Снимает трубку.) Какой номер?
ВИТЯ (машинально). Ноль два.
ВОЛОДЯ. Мы вам не советуем, Елена Сергеевна. (Смотрит на Витю.) Ну зачем это… милиция…
Елена Сергеевна набирает номер телефона.
ВИТЯ. Ой, вот не надо этого. Не нужно вам этого делать, Елена Сергеевна. (Обрывает шнур.) Я же говорил? Эх!
Пауза.
ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА. А знаете, мне казалось, что такое возможно только в фильмах ужасов… Не дай Бог испытать на себе подлость людей, которых минуту назад считал своими друзьями. (Пауза.) Я советую вам подумать и уйти самим. Пока не поздно!
Уходит на кухню и закрывает за собой дверь. Ребята в некоторой растерянности. Володя что-то сосредоточенно обдумывает. Ляля начинает одеваться.
ВИТЯ. Ты куда, Лялька?
ЛЯЛЯ. Домой. К маме.
ВИТЯ. Ты что, уходишь? А как же мы?
ЛЯЛЯ. Не знаю. (Насмешливо.) Я думала, твой шеф умнее.
ВИТЯ. Да погоди ты!.. Володь!
ЛЯЛЯ. Чего годить? Вам я тоже не советую оставаться. Извинитесь, скажите, мол, осознали, просим прощения, и валите отсюда.
ВИТЯ. Значит, мне теперь два балла получать, да?
ЛЯЛЯ. Лучше два балла, чем два года. (Паше.) Пошли!
ПАША. Может, действительно, не стоит?.. Иногда бывает разумнее отступить…
ВОЛОДЯ (тихо). Убирайтесь к чертовой матери. Все!
ВИТЯ. Да ты что, Володь? Да нет, братцы, уходить нельзя. Что же это? Да она завтра озвереет! Она нам такого понаставит! Вон она в конце как зыркнула! Володя, скажи им!
ПАША (Володе). Слушай, а ты не боишься… пролететь?
ВОЛОДЯ (не глядя на Лялю). И заруби себе, девочка, на носу — если я за что-то берусь, я довожу это дело до конца. Чего бы мне это ни стоило. Понятно?
ВИТЯ. Правильно, Вов! Чего вы ее боитесь? Да она нам ничего не сделает. Из принципа и благородства души! И даже отметки не станет снижать. Да, Вов?
ВОЛОДЯ. Он прав. У нашей дорогой Елены Сергеевны комплекс Антигоны.
ВИТЯ. Чего-чего? Это когда… что?
ВОЛОДЯ. Это когда идеалистическое восприятие действительности возведено в принцип. Когда всякое насилие над их личностью или над их идеалами вызывает героическое сопротивление. И здесь существует прямо пропорциональная зависимость: чем сильнее на них давят, тем активнее и яростнее они сопротивляются. Из таких натур вырастают железные герои и вожди революций и войн. Но в обычной жизни это чаще всего чудаки, не от мира сего, юродивые, над которыми все смеются и которых никто не воспринимает всерьез. Поэтому любая критическая ситуация для них благо, ибо она дает возможность проявить максимум своих душевных сил. Так что Елена Сергеевна должна нам быть, в принципе, даже благодарна за то, что мы предоставляем ей такую блестящую возможность самоосуществления.
ПАША. Ну и что дальше?
ВОЛОДЯ. Я считаю, что уходить нельзя. Дело даже не в том, заложит она нас завтра или нет, хотя, если мы уйдем сейчас, я не исключаю такой возможности. Наша задача сделать ее из обвинителя сообщницей.
ПАША. Если она, как ты выражаешься, Антигона, она никогда не станет нашей сообщницей.
ВОЛОДЯ. Ну, во-первых, Антигон в чистом виде не существует. А во-вторых, к любой психической модели можно подобрать ключ. Я скажу больше. Я уже знаю, как сломить Антигону. (Пауза. Все с любопытством смотрят на Володю.) Насилием.