Правда, время от времени Аманда заговаривала о муже, а один раз даже всплакнула, однако Джек чутко уловил перемену. Теперь Аманда воспринимала свою потерю гораздо спокойнее. Она наконец‑то осознала, что Мэтт умер, и почти перестала чувствовать свою вину перед ним за то, что осталась жива. Аманда даже сняла обручальное кольцо и спрятала в шкатулку, в которой лежали все ее украшения. При этом она плакала, но ей почему‑то казалось, что продолжать носить его было бы неправильно. Решение далось ей нелегко, но она сумела справиться с собой и сразу почувствовала облегчение.

На следующий день они ужинали вместе, и Джек сразу заметил, что Аманда сняла кольцо, но ничего не сказал. Это был важный шаг, но Аманде он дался нелегко, и Джек дипломатично промолчал.

На протяжении всей святочной недели они часто выбирались пообедать или поужинать, стараясь находить небольшие, скромные рестораны, в которых их не мог бы увидеть никто из знакомых. Они смотрели все фильмы подряд и потом от души смеялись над ними, потому что по‑настоящему хороших фильмов было мало. Каждый день Джек отвозил Аманду домой, и они долго стояли на ступенях ее особняка и болтали, не в силах расстаться друг с другом. К себе Джек возвращался далеко за полночь и, счастливый, засыпал, зная, что завтра все повторится вновь.

Их отношения оставались чисто дружескими, и только тридцатого декабря, за день до Нового года, когда Аманда готовила ужин для двоих, Джек, повинуясь внезапному порыву, неожиданно привлек ее к себе и крепко поцеловал в губы. Он уже давно хотел сделать это, и, только когда он отнял свои губы от ее губ, к нему пришел страх, что он может снова напугать, оттолкнуть ее от себя. Но когда Аманда подняла на него глаза, она вовсе не выглядела испуганной. Она только смущенно улыбалась, и у Джека сразу отлегло от сердца. С его стороны это был рискованный шаг, но он оказался правильным.

Они ничего не сказали друг другу по этому поводу, но позже, когда они, держась за руки, сидели перед огнем в полутемной гостиной, Джек снова ее поцеловал, и Аманда снова не отстранилась и не прогнала его.

В половине первого Джек уехал домой. Едва войдя в свою квартиру, он сразу же позвонил ей.

— Я чувствую себя так, словно снова стал молодым, — сказал он, и его голос прозвучал одновременно и нежно, и сексуально.

— Я тоже, — ответила она. — Спасибо, Джек, что ты не торопился и не подгонял меня. Эта неделя… она была просто волшебной! Теперь я понимаю, что мне нужно было что‑то в этом роде. Я и сама хотела провести с тобой несколько дней, и это стало для меня лучшим рождественским подарком.

Потом они немного посмеялись по поводу двух или трех звонков, раздавшихся в особняке Аманды, пока они ужинали и сидели в гостиной. Скорее всего это были ее дочери, но Аманда не взяла трубку — она хотела, чтобы эти несколько часов принадлежали только ей… и ему. Дочери — да и Мэтт тоже — уже получили свою порцию заботы, внимания и любви, и Аманда считала, что теперь настала ее очередь. Впервые за много лет у нее была своя собственная тайная жизнь, о которой никто не знал, включая Джен и Лу. И, как ни странно, Аманде это нравилось. Она понимала, что имеет право быть счастливой.

Завтра они с Джеком собирались покататься на коньках и, может быть, посмотреть еще один дурацкий фильм. Вечером они решили никуда не ходить. Аманда сказала, что хочет приготовить праздничный ужин и что им надо будет постараться не заснуть до полуночи, когда можно будет поднять бокалы с шампанским.

— Мне иногда бывает неловко, что из‑за меня ты не поехал на курорт в Тахо, — сказала она, и Джек рассмеялся.

— А вот я нисколько об этом не жалею, — ответил он. — По‑моему, мы проводим время намного лучше. Знаешь, иногда мне кажется, что за всю жизнь у меня еще никогда не было таких романтичных каникул, и я не променял бы их ни на какой другой отдых на лучших курортах мира.

Потом Джек попрощался с Амандой и повесил трубку, жалея, что не может еще раз поцеловать ее.

На следующий день с самого утра они отправились на каток и прекрасно провели время. Джек давно не вставал на коньки и все время падал, когда пытался продемонстрировать Аманде какой‑нибудь замысловатый пируэт. Аманда заразительно смеялась, хотя тоже не каталась уже лет двадцать и чувствовала себя на льду не очень‑то уверенно. Впрочем, она не стремилась поразить Джека, поэтому ни разу не упала; к тому же стоило ей только покачнуться, как Джек оказывался рядом, чтобы бережно поддержать ее. В кино они так и не пошли. Наскоро перекусив в какой‑то пиццерии, они накупили в ближайшем супермаркете продуктов и поехали к Аманде, чтобы приготовить жареную утку с рисом, салат и суфле на десерт.

Ужин получился таким вкусным, что они сами не заметили, как съели все до крошечки. В начале одиннадцатого они снова сидели у огня в гостиной, и Джек пылко целовал ее, а Аманда ему отвечала. Прежде чем уйти из кухни, он налил себе и ей по бокалу шампанского, но они выпили его гораздо быстрее, чем собирались. От вина, от тепла, от распространявшегося по комнате смолистого запаха пылающих в камине кедровых поленьев его поцелуи казались особенно крепкими, головокружительно сладкими, и оба пребывали словно в забытьи, не замечая течения времени.