Марина и Марутаев благодарно посмотрели на Шафрова. Они все поняли.

Река Диль. Неширокая, тихая, медленно плутающая по равнинной местности юго-востока Бельгии. Марутаев и Марина, конечно, не могли знать, что в генеральных штабах бельгийской, французской, английской армий этой реке предназначалось стать оборонительным рубежом, на котором, в случае нападения Германии на Бельгию, должны были развернуться основные силы союзников, чтобы задержать, а затем разгромить и обратить в бегство войска Гитлера. В штабных разработках оборонительного плана «Диль» так и было сказано: «Обратить в бегство». История однако засвидетельствовала противоположное — бегство войск союзников.

Осмотревшись и походив по бывшей обороне союзных армий, даже неискушенные в военных вопросах Марутаев и Марина поняли, что оборонительный рубеж здесь создавался наспех. Однако следы боя свидетельствовали о том, что сражение тут было, хотя и скоротечным, но весьма ожесточенным и обе стороны понесли немалые потери в живой силе и боевой технике. На поле боя по обоим берегам реки Диль еще оставались неубранными разбитые и сожженные немецкие и бельгийский танки, бронетранспортеры, автомашины, на огневых позициях артиллерийских батарей взорванные орудия, в окопах, блиндажах и дотах еще попадались трупы погибших бельгийских, французских и английских солдат. Убрать их немцы не успели или не захотели, а бельгийцам появляться здесь запретила военная полиция. Но, несмотря на строгий запрет, Марутаев и Марина встретили в окопах несколько бельгийских женщин и стариков, искавших среди погибших солдат и офицеров своих сыновей и мужей.

День клонился к вечеру. В карманах Марутаева уже было два пистолета, в дамской сумочке Марины бельгийский браунинг и около трех десятков патронов, когда в одном из полуразрушенных блиндажей они обнаружили крепко сколоченный ящик. Был он засыпан осунувшейся землей, обломками досок, укреплявших стены блиндажа, бревнами, частично обрушившегося с потолка накатника. Прямое попадание снарядов тяжелой артиллерии основательно разрушило блиндаж, видимо, причинив неприятности находившимся в нем бельгийцам. На захламленном, затоптанном полу валялись окровавленные части военного обмундирования — рукав френча, разрезанный по голенищу сапог, смятая офицерская фуражка со следами крови, обрывки бинтов, ватные тампоны.

Марина и Марутаев попытались извлечь ящик из-под обломков и вытащить на середину блиндажа, чтобы посмотреть, что в нем находится, но он не поддавался их усилиям и стоял неподвижно, будто намертво прикрепленный к полу. Увлекшись, они не заметили, как в полумраке блиндажа появился мужчина. Марутаев ощутил на себе его взгляд и почувствовал себя неприятно. Было такое ощущение словно неизвестный держал его под прицелом пистолета и выбирал удобную минуту, чтобы произвести выстрел… «Кто это может быть? — отчаянно металась тревожная мысль в голове Марутаева, — Немец? Полицейский? Или такой же, как и я искатель оружия?» Осторожно, чтобы не заметила Марина, он скосил взгляд и увидел на фоне открытой двери силуэт человека, среднего роста, атлетического телосложения в гражданском костюме. И от того, что это был не немец и не полицейский у Марутаева настолько отлегло на душе, что дышать стало легче. Однако опасность, хотя и уменьшилась, полностью не исчезла. «Как-то поведет себя этот незнакомец? Кем окажется? Как объяснить ему, почему в полуразрушенном блиндаже возился с ящиком?» — думал Марутаев и, чтобы избежать подобных вопросов, решил сам овладеть положением. Он резко выпрямился, направил на незнакомца пистолет, властно потребовал.

— Руки вверх! Бросай оружие!

В первый момент от неожиданности Марина оцепенела у ящика, поняв, что за ее спиной в блиндаже появился кто-то опасный, но, мгновение спустя, суетливо завозилась с дамской сумочкой, доставая браунинг.

— Руки! Руки! — повторил Марутаев непреклонно. Достав браунинг, Марина повернулась к вошедшему. Он медленно поднимал руки вверх.

— Подойди и обыщи его, — сказал ей Марутаев и, обращаясь к неизвестному, строго предупредил, — Малейшее движение и я уничтожу вас.

Поколебавшись немного — удобно ли ей, женщине, обыскивать мужчину, — Марина все же направилась к неизвестному. Оказавшись рядом, уставилась на него удивленно и радостно.

— Господин Деклер? — прошептала она, — И вы здесь?

— Гм, гм, — смутился Деклер, явно не рассчитывавший встретить здесь кого-либо из своих знакомых, — Простите, мадам, но я не привык разговаривать, стоя с поднятыми вверх руками. Если ваш грозный спутник разрешит мне опустить руки, то я признаюсь, что я действительно Деклер.

— Что он там бормочет? — спросил, не снижая тона, Марутаев.

— Мы его знаем, Юра. Разреши ему опустить руки и подойди сюда, — попросила Марина.

Марутаев подошел к ним, произнес удивленно.

— Доктор Деклер? Кто бы мог подумать, что мы встретимся здесь?

— Простите господа, но откуда вы меня знаете?

— Мы посещали вечера русской поэзии в университете и были благодарны вам за прекрасный перевод Пушкина, Лермонтова, Грибоедова, — ответила проникновенно Марина.

Заметив в ее произношении едва уловимый акцент Деклер спросил:

— Если я не ошибаюсь, господа, то вы — русские?

— Да, русские, — гордо подтвердил Марутаев.

Такое открытие оказалось для Деклера полной неожиданностью и он озадаченно смотрел на Марину и Марутаева, не в силах понять их. «Зачем им, русским, оружие? — думал он, — Кого собираются они убивать? Бельгийцев, чтобы помогать немцам устанавливать новый порядок в Бельгии? Так для этого немцы сами дали бы им оружие».

И вдруг сознание Деклера озарила совершенно неожиданная мысль, заставившая дрогнуть его сердце. «Они хотят убивать фашистов? Хотят помогать бельгийцам?» Теплая волна самых добрых чувств благодарности разлилась у него в груди и он молвил раздумчиво, словно говорил самому себе: