— Простите, но я, кажется, действительно забыл, — ответил с деланным безразличием официант Мишель Жакен. — Одну минуту.

— Ничего и никому поручить нельзя, — возмущался Бенуа, наблюдая затем, как Мишель медленно поставил на стол бокалы, зачем-то поправил и так правильно лежавший прибор, и, критически осмотрев стол будто убеждаясь, что сделано все правильно, также медленно, словно дразня хозяина своей неторопливостью, пошел из зала. — Все стали до невозможности забывчивыми. От чего? От страха?

— От ненависти к оккупантам, — не отрывая взгляда от стола, будто не Бенуа, а кому-то другому, ответил Гастон.

— Да вы с ума сошли, — понизил до шепота голос Бенуа и опасливо посмотрел по сторонам на редких гостей ресторана.

— Когда я обслуживаю фашистов, — озлобленно говорил Гастон, — то мне хочется вот этим холодным оружием, — показал на металлический поднос, — бить их по головам. Бац! И готов. Бац! И готов.

— Да замолчите, вы! — прошипел Бенуа. — За такие слова немцы вас могут повесить.

— Ничего. Придет время, и мы их вешать будем.

— Боже мой! Боже мой! Умоляю, помолчите, — заломил картинно руки Бенуа и на его холеном лице появилась страдальческая гримаса.

— Хорошо, я помолчу, — уступил Гастон, — А вот и Мишель.

— Вот. Извольте, — брезгливо передал Мишель флажки Бенуа, демонстративно вытирая руки салфеткой.

— Поставьте их на столике. Господам офицерам будет приятно.

— Простите, шеф, но я лучше займусь сервировкой стола. С меня достаточно того, что я принес вам эту мерзость.

— Нет, нет, вы определенно умалишенные, — вновь перешел на шепот Бенуа. — Умалишенные!

— Мой вам совет, — в тон ему таким же шепотом спокойно и вместе с тем настоятельно сказал Мишель, — не вздумайте вывешивать фашистский флаг над рестораном.

— Это что? Угроза? — вспылил Бенуа, как раз намеревавшийся вывесить у подъезда фашистский флаг к приходу немцев.

— Только совет, — подчеркнул Мишель, хорошо поняв, что разгадал намерения Бенуа. — Только совет, — еще раз повторил он так, что у Бенуа уже не возникало сомнения в истинном смысле такого совета, — Самый добрый и чистосердечный, — Поднял голову от стола, над сервировкой которого хлопотал, посмотрел на Бенуа строгим взглядом, — Если вы не забыли, что вы — бельгиец, то должны понять мои слова правильно.

Бенуа достал из кармана платочек, вытер вспотевшее лицо, затылок, постоял растерянно, будто прислушиваясь к своей совести.

— Благодарю за беспокойство, — наконец ответил он, — Да, я еще бельгиец.

— Вот и прекрасно, — не без радости одобрил Гастон, а то мы с Мишелем уже было подумали… Впрочем, сами понимаете… Можете не беспокоиться. Немцев мы обслужим по высшему классу. Бить их подносами время еще не настало.

— Договорились, — примирительно ответил Бенуа и вновь заволновался, — Господин Старцев еще не заходил?

— Это русский беженец? — уточнил Мишель.

— Да. Он обещал привести русского певца. Было бы превосходно.

— Нет, не приходил, — ответил Гастон, — Но раз обещал, то сделает. С немцами он, видно, в ладу. На прошлой неделе обедал здесь с одним офицером.

Бенуа осторожным взглядом окинул полупустой зал и, ничего подозрительного не заметив, поставил на столики фашистские флажки, сказал официантам доверительно, с оттенком грустной иронии.

— Ничего не поделаешь, господа. Даже на замке Лакен, резиденции короля Леопольда, рядом с бельгийским флагом болтается флаг немецкий. Мы, к сожалению, в оккупации, господа. В оккупации! Весьма прискорбно, но что поделаешь? — Посмотрев на часы, уже деловым тоном продолжил: — Поторапливайтесь. Заместитель военного коменданта Брюсселя, должно быть, человек пунктуален. До его прибытия осталось пятнадцать минут.

Но майор Крюге прибыл в ресторан несколько раньше и оркестр, до сих пор игравший танцевальные мелодии, вдруг ударил в барабан, литавры, громко взвыли фанфары, и зал наполнился походным маршем фашистской армии.

— Прошу вас… — умоляюще обратился Бенуа к официантам и поспешил к парадному входу, где уже виднелись майор Крюге, четыре офицера комендатуры и среди них Старцев.

— Господин майор, — обратился любезно Бенуа к Крюге. На его лице появилась годами отработанная для таких случаев радостная улыбка и он, преодолевая волнение, заговорил с подчеркнутой любезностью, — Господин майор, господа офицеры, я рад приветствовать вас в моем ресторане. Желаю весело провести время и хорошо отдохнуть. Прошу к тому столу, где стоят официанты. Там все уже приготовлено для вас.

Крюге важно рассматривал уютный зал ресторана с превосходными лепными украшениями, воздушно-легкими люстрами, сверкавшими позолотой с хрустальными подвесками.

— Надеюсь, в ресторане все будет зер гут? — спросил Старцев Бенуа, — Ужин и отдых доставят удовольствие майору?

— О, да, — преданно улыбнувшись, поспешил заверить Старцева Бенуа и продолжил так, чтобы слыхал находившийся рядом Крюге. — Смею вас уверить, господин генерал, что господ немецких офицеров мы всегда принимаем с большой радостью и уважением. Господин майор и его друзья найдут в моем ресторане превосходный отдых. Они останутся довольны и кухней, обслуживанием. Мы постараемся.