Мелисса с сомнением смотрела на удивительное собрание документов.

— Месье Ле… как вы сказали?

Сунир явно терял остатки терпения. Джейк начал подозревать, что профессор провел в этой комнате все время с того момента, как они расстались, — то есть двое суток, прошедших после инсценировки «убийства» Марло. Джейк уселся на один из расшатанных стульев, которые им неохотно предложил брат Майкл. Мелисса опустилась на другой, и профессор-индус начал объяснять.

— Давайте вернемся к началу. В тысяча пятьсот девяносто втором году Энтони Бэкон, который был младшим братом сэра Фрэнсиса Бэкона и одним из племянников лорда Бергли, вернулся в Англию после службы за границей в качестве одного из главных шпионов сэра Фрэнсиса Уолсингема и королевы. Уолсингем, как вы знаете, в течение многих лет был защитником королевы и главой ее разведки до самой своей смерти в тысяча пятьсот девяностом году, когда ему срочно потребовалась замена. Итак, Бэкон занял эту должность в тысяча пятьсот девяносто третьем году, объединившись с Робертом Деверо, вторым графом Эссекса, который в то время пошел в гору.

— Запоминающийся год, — пробормотала Мелисса, а потом, в очередной раз удивив отца, неожиданно спросила: — Это тот самый Эссекс, к которому обратились жители Стратфорда с просьбой принять меры против незаконного строительства оград, которым занимались Шекспир и Малстерс?

— Тот самый. Именно у него возникли неприятности с королевой, когда он поставил «Ричарда Второго» во время волнений в Ирландии.

— «Ричард Второй» — это та самая пьеса, которая, по словам Чамберса, очень похожа на «Эдуарда Второго» Марло? — спросил Джейк.

— Да, именно та, — кивнул Сунир. — Поскольку Кристофер Марло также служил королеве под началом Фрэнсиса Уолсингема в Реймсе, нет ничего удивительного в том, что Марло и Бэкон познакомились и работали вместе. — Сунир огляделся. — Они встретились в этом замке, возможно, именно в этой комнате.

Брат Майкл пожал плечами, словно это было известно всем разумным людям.

— Это произошло до или после его смерти? — с иронией спросила Мелисса.

Джейк бросил на нее быстрый взгляд — неужели Сунир вызвал у нее желание противоречить?

Однако Сунир не обратил на иронию ни малейшего внимания.

— Марло, которому пришлось отправиться в ссылку, отчаянно нуждался в связях с английскими друзьями и коллегами, а самое главное — с лондонским театром. Энтони Бэкон, чье здоровье было уже сильно подорвано, продолжал интриговать на континенте. И ему бы очень пригодился опытный человек, владеющий несколькими языками. У Бэкона не было никаких оснований давать ход обвинениям против Марло, выдвинутым таким реакционером, как архиепископ Уитгифт. Прошу меня простить, брат Майкл, — добавил он, бросив извиняющийся взгляд на монаха. Брат Майкл пожал плечами.

— Не имеет значения, — ответил он. — Все это уже в прошлом, да хранит Господь его душу.

— Более того, — продолжал Сунир, — Бэкон был связан с Уолсингемами. В тысяча пятьсот девяностом году Эссекс женился на сестре Фрэнсиса Уолсингема, вдове идола Марло, сэра Филипа Сидни, [97] великого поэта-аристократа.

— Брата Мэри, графини Пембрук, — добавила Мелисса.

— Верно. Итак, в тысяча семьсот пятидесятых годах ученый по имени Томас Берч наткнулся на удивительное собрание документов — бумаги сэра Энтони Бэкета. И в них всплыла фамилия агента — месье Ле Ду.

Мелисса коротко рассмеялась.

— Еще один Джеймс Бонд из реальной жизни?

— Совершенно верно. Агент, имя которого не указывалось, считался «французским джентльменом», хотя по всем признакам был англичанином. Давайте посмотрим на этого «французского джентльмена». — Он огляделся по сторонам, словно рассчитывал, что рядом в любой момент может возникнуть призрак, а когда этого не произошло, Сунир осторожно взял стопку переплетенных документов. — Очевидно, у него были могущественные покровители. Во-первых, его поддерживал Эссекс, который в январе тысяча пятьсот девяносто пятого года составил поразительное охранное свидетельство, в котором говорилось (я цитирую): «Всем мэрам, шерифам, бейлифам, констеблям, старшинам округов, а также таможенным и другим офицерам Ее Величества, к которым попадет в руки этот документ». — Он повернулся к монаху. — Брат Майкл, мы можем взглянуть на охранное свидетельство?

Брат Майкл с величайшей осторожностью извлек из стопки документов пожелтевший пергамент, покрытый прозрачным пластиком, задержал его в руке на несколько мгновений и положил на стол. Сунир наклонился над ним, словно хотел защитить. Потом начал читать:

— «Обладатель этого документа месье Ле Ду, французский джентльмен, направляется в Англию, чтобы решить там ряд важных дел, а потом вернуться в Германию через Нидерланды: данный документ обязует каждого, к кому это имеет отношение, обеспечивать ему и его слуге свободный проезд и посещение любого порта ее величества, не чиня ему никаких препятствий и ни в коей мере его не задерживая. Для вас этот документ обладает силой закона. В Лондоне, десятого февраля тысяча пятьсот девяносто пятого. Эссекс».

В комнате воцарилась тишина. Джейку показалось, что он слышит, как движется земля.

— Из чего следует, что Эссекс, на тот момент самый могущественный человек в Англии, предоставил Ле Ду право свободно посещать и покидать Англию, и никто не имел права его задерживать или допрашивать — в период самых напряженных подозрений и интриг.

Джейк, который все эти годы был иностранным корреспондентом и занимался расследованиями, никогда не слышал ни о чем подобном. Как и многое другое в файлах Льюиса, как он их называл, это было беспрецедентным.