Шрифт:
– В этой партии металла будет немного больше никеля, – пошутил старый друг, работавший в службе охраны металлургического завода. – Так мы всегда уничтожали документы, не подлежащие хранению.
– Спасибо тебе, я поехал на работу.
– Обращайся, если что.
– И ты обращайся, если надо. А так звони, не забывай.
Вернулся следователь из подвала. В руках ничего не было.
– Ни оружия, ни гильз.
– Вообще ничего?
– Следов много. Снял следы у окна.
– Без оружия это дохляк. Найти бы хоть гильзочку.
– Ни одной нет. Или собрал, или револьвер. Узнаем, только когда извлечем пули из трупа.
– Он жив еще, плюнь.
– Тьфу. Только тут плюй не плюй...
Дальше все было, как и предполагал Иван. Приезжало очередное начальство из Москвы. Его вызывали. Толстый чиновник спрашивал: «Что удалось найти?» Иван отвечал: «Пока ничего. Работаем, стараемся». «Что, опять висяк?» – спрашивало начальство. «Похоже на то», – честно отвечал Иван.
План «перехват», как известно, хоть объявляй, хоть не объявляй – результат один. Между докладами генералам Иван отбивался от журналистов.
– А какие перспективы расследования?
– Мы будем делать все возможное.
В это время в больнице хирург Денисов получил на операционный стол пациента с пулевыми ранениями в грудь и в голову. Денисову предстояла нелегкая задача. Начнешь с трепанации черепа – нет запаса крови на несколько часов операции. Зашить сначала сердце – мозг разрушится. Получим безмозглого, растительного пациента на долгие годы. Содержать такого в больнице денег нет. Денисов поковырялся в груди Потерянова. Вытащил пинцетом застрявшую пулю. Положил ее на поднос, для судмедэкспертизы. Судя по предсмертным хрипам, была задета плевральная полость. Аппарат искусственного дыхания сломался, а денег на ремонт не было. Без него ничего не выйдет.
– Мы его потеряли. Потеряли Потерянова, – пошутил Денисов. – Кто-нибудь, зафиксируйте смерть, – обратился он к младшему персоналу. Все-таки он был главный хирург и такими мелочами не занимался.
Потерянов все слышал. Он жалел, что в больнице нет запаса донорской крови, что больничное оборудование никуда не годится, что врачи плохие: хорошие подались на заработки в Москву. Он жалел и о том, что деньги на медицину он в свое время отдал погорским бандитам. Его лицо задернули простыней.
Больше он ни о чем не жалел.
Депутат Бездриско стоял у черной лужи крови, весь в мелких брызгах, как от детской кисточки. Он смотрел в землю и плакал. Одна мысль дошла до сознания: кто теперь вернет ему откат? Этот подлец Волков не вернет, у него и зимой снега не выпросишь. Этот губошлеп Качер и подавно не вернет, хоть ему Глеб Никифорович делал половину бюджета. Было от чего заплакать.
Иван Гурченко в это время уже понял, что на месте происшествия больше ничего интересного не обнаружит. Он увидел стоящего посреди двора Бездриско.
– Глеб Никифорович, можно вас на минутку.
– Да как вы смеете, у меня же депутатская неприкосновенность!
– Глеб Никифорович, я знаю, только вы мне нужны как свидетель.
– А почему вы сразу ко мне?
– А так получается, вы главный свидетель.
Глебу стало нехорошо. По сериалам и детективам он знал, что обычно бывает с главными свидетелями.
– Почему я? Тут еще два шофера были.
– Они-то и говорят, что все видели только вы. Вот и костюмчик у вас в крови. Ближе не бывает.
– Шоферы тоже рядом были! – упорствовал Бездриско.
– Один дверь «Волги» открывал и стоял спиной, а ваш газету читал. Не в этом дело. Сейчас начнем серьезно. Что вы делали у квартиры мэра в восемь часов утра?
– Приехал по делу.
– Какое же это должно быть дело, чтобы примчаться в такую рань? Глеб Никифорович, вы лучше говорите, я ведь все равно узнаю. Я весь город опрошу, лично.
Депутат понял, что ни за что на свете не расскажет, зачем приехал с утра к дверям квартиры мэра. Узнать правду не было шансов, поскольку эту тайну знал только он сам. Глеб молчал.
– У меня случай был, – продолжал Иван, – грохнули главу поселка Сосновка под Москвой. Из-за земли, кстати. Так вот заказчик специально приехал посмотреть на работу киллера. Было такое на практике!
– Ваня, ты знаешь, кто я такой! За такие намеки, знаешь, что бывает?
– А вы не кипятитесь! Вы пока еще не подозреваемый, а свидетель. Я чувствую, тут заговор какой-то. Весь город что-то знает, но никто не говорит.
Глеб замолчал. Он думал. Вот, как обычно, весь город что-то знает, не знает только депутат Бездриско! Он давно подозревал, что должен быть заговор. Наверняка был заговор!