То, что я с помощью такой подготовки произвожу на свет — это и есть Другой. Перед нами явно то самое, что называется у Фрейда Hemmung, запрет (inhibition). Речь идет, собственно, о том противодействии, что лежит в основе любых отношений противостояния и включает здесь все, чем можете вы возразить на то, что в качестве предмета, объекта у меня фигурирует. Вы уже готовы были к сближению с ним, готовы были принять на себя его удар, выдержать его давление. То, что таким образом организуется, и есть то, что называется обыкновенно защитой, и представляет оно собой силу самую элементарную. Это и есть то, о чем идет речь в этих преамбулах, какими бы разнообразными они ни были. Бессмыслица играет здесь порой роль прелюдии — выступая как провокация, она отвлекает ваш умственный взор в определенную сторону. В этойсвоеобразной корриде она служит красным плащом. Порой она носит комический характер, порой непристойный.

На самом деле то, к чему надлежит Другого приноровить, это объект. Скажем так: речь идет о том, чтобы внимание Другого, поскольку он сам участник дискурса, сосредоточить на определенном метонимическом объекте, лежащем в направлении, противоположном метонимии дискурса моего собственного. В каком-то смысле объект этот может быть любым. Вовсе не обязательно, чтобы это имело хоть какое-то отношение к запретам, присущим мне самому. Это не имеет значения — годится все, лишь бы какой-то объект внимание Другого в этот миг занимал. Именно об этом я вам в прошлый раз толковал, говоря о том воображаемом оплотнении (solidification) Другого, которое и является исходной позицией, позволяющей остроте "дойти".

1

Таким образом, на схеме нашей должна быть отражена связь с объектом на уровне Другого, который выступает здесь как субъект, — вот почему я выстраиваю здесь другую систему, рисуя ее голубым цветом. Первым делом я провожу линию, соответствующую той, что мы обозначаем рр, — линии связи, существующей для первого субъекта между Я, с одной стороны, и метонимическим объектом, с другой. Тем самым я демонстрирую, как система Другого субъекта надстраивается над системой первого.

Чтобы переход от Другого к сообщению, удостоверяющему остроту как таковую, был осуществлен, он обязательно должен бытьопосредован его, Другого, собственной системой означающих, то есть проблема, если можно так выразиться, должна быть возвращена на его рассмотрение таким образом, чтобы он сам, в собственной своей системе, мог удостоверить сообщение как остроту.

Другими словами, линия ( предполагает вписанную параллельно ей линию Y О.', что в точности на схеме и отражено. Заложенная в остроту внутренняя необходимость теоретически задает перспективу бесконечного ее воспроизведения — вам известно, что существует хорошая история для того, чтобы ее рассказывали, что завершается она не раньше, чем кто-то рассказал ее слушателям, а те, в свою очередь, над ней посмеялись. Само удовольствие от рассказа состоит отчасти в соображении, что слушатели могут, в своей черед, испробовать ее на других.

Если между тем завороженным метонимией состоянием, которое должен я, чтобы освободить остроте дорогу, у Другого вызвать, с одной стороны, и самой этой остротой, с другой, никакой необходимой связи не существует, то между системами обоих субъектов такая связь, наоборот, есть. Что достаточно хорошо демонстрируется на нашей схеме соответствием между означающей цепочкой в том виде, в котором она организуется у Другого, т. е. той, что идет у нас из О в О, с одной стороны, и той, что идет из О в О, с другой. Соответствие это обязательно должно иметь место — именно это я имел в виду, говоря, что Другой должен быть того же прихода. И вовсе не достаточно, чтобы он просто понимал по-французски, хотя и это само по себе уже своего рода принадлежность к приходу. Если я хочу сострить по-французски, то для того, чтобы моя острота дошла и оказалась удачной, Другой должен быть не чужд массе других вещей, знание которых ею предполагается.

Итак, на схеме представлены два условия, записать которые мы можем следующим образом. Линия ''" обозначает некоторый спровоцированный у Другого запрет. Я ставлю тут две маленькие стрелки, идущие в противоположных направлениях, обе одинаковые и по направлению моей собственной метонимии, то естьуСХ, обратные. Зато между ( и Ce' налицо своего рода параллелизм. Иначе говорящее может получить признание. Именно это мы и отмстили, заключив грубую шутку между ОС и . Другой признает ее в качестве сообщения и удостоверяет в качестве остроты.

Схема имеет, как видите, по меньшей мере то преимущество, чтопозволяет закреплять наши мысли, придать им зримую форму — недаром является она одним из излюбленных умственных органов у наших интеллектуалов. Теперь я наглядно представил вам то, что имел в виду, говоря в прошлый раз о субъективных условиях успеха остроты — о том, иными словами, что требуется остроте от воображаемого другого, чтобы внутри той полости, которую этот воображаемый другой собой представляет, символический Другой ее расслышал.

Я предоставляю наиболее хитроумным из вас самим позаботиться о том, чтобы сопоставить все это с тем, что мне, как ни странно, однажды, в форме метафоры, уже приходилось высказать, хотя занимался я тогда в первую очередь воображаемыми образами и условиями явления воображаемого единства внутри определенных процессов отражения на органическом уровне. У меня наверняка был повод почти той же формальной схемой воспользоваться, когда, говоря о нарциссизме, я прибег для иллюстрации к помощи образа, возникающего в вогнутом зеркале. Однако проводить сближение, которое, сколь бы плодотворно оно ни было, окажется натянутым, мы не станем.