Он говорил на страйне, австралийском диалекте английского, и понять его было не так-то просто даже профессиональным переводчикам.

– Вы простили меня за записку? – продолжал между тем Филипп, тщательно задергивая шторы. И объяснил: – Ничего не поделаешь – популярность. Она иногда позволяет забыть о приличиях.

– Какую записку? – спросил Глеб сердито.

Вероятно, он понимал, что не стоит нападать на иностранца, тем более за пределами родины, поэтому изо всех сил пытался подавить эмоции. Эмоции бурлили, словно кипящая вода в котелке. Под расстегнутой, вырванной из джинсов рубашкой перекатывались мышцы. Варе почему-то при взгляде на них вспомнилось сокращающееся тело удава. Она моргнула, чтобы прогнать наваждение.

– Я писал ее не вам, а даме. Меня зовут Филипп Чандлер, – пояснил гость.

– Ну и что дальше? – резко спросил Глеб.

– Ничего, я просто проявил вежливость.

– Слушайте, зачем вы сюда залезли? – поинтересовалась Варя, скрестив руки на груди.

Возбуждение, владевшее ею еще несколько минут назад, спало, словно колдовские чары. Она чувствовала себя трезвой и веселой. Пульс медленно возвращался к норме.

– Я заключил пари и выбрался на карниз. Потом у меня закружилась голова, и я понял, что не доберусь до своего окна. Тогда я постучал в ваше! Все очень просто.

Глеб презрительно фыркнул.

– Я постучал в первое попавшееся окно, – пояснил Чандлер с раздражением. – Честное слово, я понятия не имел, кто занимает этот номер.

Варя по глазам видела, что он врет. Владик так часто ее обманывал, что она стала настоящим экспертом. Глеб тоже не поверил, но не стал об этом заявлять во всеуслышание. Он просто подошел к двери, распахнул ее и сделал широкий жест, предлагая Чандлеру убираться.

– Прошу вас! Можете уйти цивилизованно, не по карнизу, а через коридор, – с приторной вежливостью сказал он.

– Благодарю вас. – Тот слегка поклонился и небрежной походочкой направился к выходу. – Еще раз простите за вторжение.

Глеб захлопнул за ним дверь – достаточно демонстративно – и повернулся к Варе. Она была уверена, что он станет ее допрашивать по поводу записки, может быть, даже обвинит в том, что она заигрывала с рок-звездой. Но нет – она в нем ошиблась! Ему потребовалась всего минута, чтобы справиться с собой. Усилием воли он словно отодвинул время назад, протянул руку к выключателю и снова погасил свет.

Варя растерялась. А Глеб, словно гепард, умеющий видеть в темноте, подкрался к ней, взял за плечи и притянул к себе. Его тело по-прежнему было горячим, а руки и губы чертовски смелыми. Варя запаниковала. Потому что ее собственный пыл угас безвозвратно, ей ничего не хотелось, сердце казалось пустым, словно клетка, из которой выпустили зверя. «Этого не может быть, – потрясенно подумала она, пытаясь увернуться от настойчивых поцелуев Глеба. – Не может быть, чтобы мне дали знак все прекратить, а потом загнали в угол». Наверное, она сможет остановить Глеба, но это будет жестоко по отношению к нему и во что превратятся после этого их отношения?! Все должно было закончиться не усилием ее собственной воли, а волей судьбы!

– Варвара, – хриплым голосом сказал Глеб, – ты сводишь меня с ума.

Это была фраза, пропахшая Голливудом. Варя не знала, что на нее ответить и надо ли отвечать. Но если промолчать, он подумает, что она тоже хочет продолжения, а она не хочет!

В ее душе поднялось возмущение, и почти сразу же снаружи послышались шаги, раздались взволнованные голоса, и в дверь постучали.

– Черт бы всех подрал! – проскрежетал Глеб, больно вцепившись в Варины плечи. – Не отвечай. Пусть думают, что нас нет. Или что мы есть, но не хотим открывать.

– Варя, открой! – донесся до них голос Эдика Тавлая. – Это очень срочно.

– Варя! – подхватил второй голос, принадлежавший Ларисе Руденко. – Пожалуйста, у нас тут возникла серьезная проблема, и без тебя мы не справимся.

Варя дернулась было в сторону двери, но Глеб не пустил ее – обхватил одной рукой за талию и притиснул к себе, а ладонью второй руки зажал рот. Эдик между тем даже не собирался сдаваться.

– Открой, черт тебя дери! Уверяю, ты нас ничем не удивишь.

Глеб бархатно хмыкнул прямо в ухо своей пленнице.

– Варя, Тоне очень плохо!

Это снова была Лариса, в ее голосе проскользнуло отчаянье. И Варя, конечно, не выдержала. Она пнула Глеба локтем в живот, вырвалась и бросилась открывать.

И Эдик, и Лариса выглядели взъерошенными и несчастными.

– Тоня заперлась в номере и рыдает уже несколько часов подряд. Постояльцы жалуются администрации, а мы ничего не можем поделать. Она не открывает дверь, хоть ты тресни, – объяснил Эдик.

– Говорит, что впустит только тебя, – подхватила Лариса. – Мы тебе звонили, но ты не брала трубку. А потом портье сказал, будто ты вернулась в гостиницу. Мы не хотели тебя беспокоить, но… Как бы чего не случилось!