Она поспешно отвела глаза и перефокусировалась. Кэролайн снова орала. А Мисао достав свой хлыст, пыталась ухватиться за ноги Елены, подзывая одного из гибридов на помощь в подъеме. Елене нужно было взлететь выше. Она не представляла как управлять своими золотыми крыльями-паутинками, казалось, ничего не сможет подчинить их. Однако они мгновенно повиновались малейшей ее прихоти, словно она всегда имела их при себе. Весь фокус был не в том, чтобы думать, как добраться куда-либо, нет, нужно было просто представить, что ты уже находишься там, куда ты хочешь.

С другой стороны Древо-человек начал расти. Это было похоже на детский кошмар о гигантах, и сначала Елене даже почудилось, что это она уменьшается. Но отвратительное существо уже возвышалось над крышей пансиона, и его верхние змеевидные ветви, полоснули девушку по ногам. Мисао набросилась на Гилберт с кнутом. Джинсы Елены превратились в клочья. Но она проглотила крик боли.

Я должна взлететь выше.

Я смогу сделать это.

Я спасу вас всех.

Я верю.

Быстрее, чем взмах крыла колибри, она взмыла вверх, все еще держа Мисао за ее длинные черно-алые волосы. Мисао закричала, и ее крик эхом вырвался из горла Шиничи, даже когда он сражался с Деймоном.

Как они с Деймоном и планировали, как они и надеялись, Мисао обратилась в свое настоящие обличие и Елена уже держала тяжелую корчащуюся лису-духа за загривок.

Был трудный момент, когда Елена пыталась удержать равновесие. Она должна была помнить, что Мисао весит больше обычной лисицы, так как у нее было шесть хвостов.

К тому времени девушка метнулась обратно к своей ветке на дереве, и стоя там смогла спокойно рассмотреть происходящее ниже. Гибрид был слишком медлительным, чтобы схватить ее. План работал великолепно. За исключением того, что Деймон, один из всех людей, похоже забыл, что именно предполагалось, он должен делать. Великолепно отыграв первый акт с одержимостью, он красиво одурачил Шиничи и Мисао… и Елену тоже. Теперь, в соответствии с их планом, Деймон должен был заботиться о любых невинных мирных жителях, позволяя Елене исполнить роль приманки, и заманить Шиничи.

Но вместо этого что-то внутри него щелкнуло, и он, методично разбивая стену дома головой Шиничи-человека, кричал:

– Черт… ты!… Где… мой… брат?

– Я… могу… убить тебя… прямо сейчас… – закричал в ответ Шиничи. Ему не хватало дыхания, и он не считал Деймона легким оппонентом.

– Ну, давай, – Деймон медленно оборачивался. – И тогда она, – продолжил он, указывая на Елену, стоящую на ветке. – Перережет горло твоей сестренке.

Презрение Шиничи было резким: – Ты думаешь, я поверю, что девушка с такой аурой будет убивать?

Бывает, приходит время, когда нужно быть сильным и крепким. И для Елены, горящей силой и славой, это время пришло. Она глубоко вдохнула, мысленно прося прощения у Вселенной, и наклонилась, поставив ножницы в определенную позицию. А тогда сжала их так сильно, как только смогла.

Черный лисий хвост, с красным кончиком, крутясь упал на землю, в то время как Мисао кричала от боли и ярости. Он упал прямо по центру поляны, извиваясь, словно недобитая змея. А затем стал прозрачным и просто исчез.

Теперь Шиничи действительно закричал.

– Ты хоть знаешь, что ты сделала, ты невежественная сука? Я обрушу это место тебе на голову! Я порву тебя на куски!

– О, да, безусловно, так оно и будет. Однако прежде, – Деймон взвешенно произносил каждое слово, – тебе необходимо пройти мимо меня.

Елена едва отметила их слова, поскольку раздумывала о другом. Для нее сжать ножницы было нелегко. Она думала о Мередит с ножницами в ее руках. О Бонни, распятой на алтаре. О Мэтте, ранее корчившемся на земле. И о миссис Флауэрс, и о трех потерявшихся маленьких девочках, и о Изабелл, и о… много о чем… о Стефане.

Но когда, впервые за всю ее жизнь Елена пустила чужую кровь своими собственными руками, у нее внезапно появилось новое чувство ответственности… новой подотчетности. Словно ледяной ветер раздувал ее волосы, говоря в ее замороженное, задыхающееся лицо: «Никогда, без причины. Никогда, без необходимости. Никогда, только если нет других вариантов».

Елена почувствовала, что внутри нее что-то выросло, все сразу. Слишком быстро, чтобы успеть попрощаться с детством, она стала воином.

– Все вы думали, что я не могу бороться, – обратилась она, к собравшимся. – Вы ошибались. Вы думали, что я бессильна. Вы снова ошиблись. И я буду использовать последние капли моей Силы в этой борьбе, потому что вы, близнецы, реальные монстры. Нет, вы отвратительны. И если я умру, я буду отдыхать рядом с Онорией Фелл и наблюдать за Феллс Черч снова.

– Феллс Черч будет гнить и умирать пожираемый извивающиеся личинки, – сказал голос около ее уха. Это был низкий бас, не имеющий ничего общего с пронзительными криками Мисао. Даже не оборачиваясь, Елена поняла, что к ней обратилась белая сосна. Жесткий чешуйчатый сук, облепленный теми самыми острыми смолистыми иглами, врезался в ее живот, вырывая ее из равновесия, и девушка невольно разжала руки. Мисао спасалась, зарываясь в ветви рождественского дерева.

– Дрянные… деревья… идите… к… черту. – Елена заплакала, и направила весь свой вес, на работу ножницами в основании ветви, которая пыталась сокрушить ее. Сук пытался вырваться, девушка крутила ножницы в темной раненной коре, и почувствовала огромное облегчение, когда большой кусок древесины упал вниз. Теперь на этом месте была только смолистая рана.