С кораблей немцы начали стрельбу по воде. Впереди по нашему курсу один за другим стали подниматься водяные столбы. Подошли еще вражеские истребители. В это время, при подходе к кораблям, ведомый нашей тройки был атакован сзади-снизу парой ФВ-190; вторая пара пошла в атаку на мой самолет. Хорунжий резким маневром отбил атаку вражеской пары от Ил-2, затем, переложив самолет влево, увидел пару ФВ-190, атакующих мой самолет. Имея преимущество высоты над противником, Хорунжий пошел в атаку на ведущего немецкой пары. Эту же пару атаковала и пара Ивана Асина. От их группового огня вражеский самолет врезался в воду в районе цели, а ведомый «фокке-вульф» ушел в сторону берега.

Со стороны берега на малой высоте подошла еще одна немецкая пара, которая с ходу пошла в атаку на топмачтовиков «нашей» тройки. Хорунжий, находясь выше этой пары, бросился на них в атаку (в тот момент он был без ведомого). Вместе с ним пошел в атаку и я, и мы парой стали отражать немцев от наших штурмовиков. Хорунжий с дистанции 30 метров двумя очередями сбил ведущего «фоккера», но сверху на нашу пару свалились вражеские истребители. Эту атаку отбили я и подоспевшая пара Ла-5.

Все это время с кораблей, не переставая, стреляли по воде. Красно-синие водяные столбы преграждали нам путь к цели. Лавируя между столбами воды, топмачтовики сбросили бомбы и с огнем из пушек и PC прошлись по кораблям противника. Мы, истребители, тоже открыли огонь, пройдясь по кораблям. Тогда, в этой свалке, мне подумалось: уж слишком долго были топмачтовики на боевом курсе после разворота на цель. В условиях боя на малой высоте многие пары разорвались. Раннее мы с Хорунжим совершили более ста боевых вылетов, и я без сомнений занял место его ведомого. Мы парой до самого аэродрома прикрывали наше звено топмачтовиков. На земле после полета я узнал, что из этого вылета не вернулся штурмовик Вася Лебедев. Мне не верилось: ведь «наше» звено-тройка вернулось с задания полностью! Но оказалось, что перед самым вылетом Лебедева перевели в третью тройку. Его товарищи рассказали: Лебедев точно сбросил бомбы и поразил корабль, но стоящий сплошной стеной зенитный и артиллерийский огонь с кораблей поразил его самолет. Едва перетянув корабли, самолет Лебедева приводнился. Предположительно Вася Лебедев был тяжело ранен, не мог покинуть машину и вместе с самолетом ушел на морское дно.

В этом вылете гвардейцы потопили 3 сторожевых корабля и 2 сторожевых катера. Один сильно поврежденный сторожевой корабль немцы отбуксировали в порт. В бою было сбито 6 вражеских самолетов: 2 самолета сбил Мироненко, по одному сбили Хорунжий, Соловьев и я, шестого — пара Асин — Белоусов. Но и мы в этом бою потеряли 6 самолетов: 3 Як-9 и 3 Ил-2. Из этого вылета не вернулись три экипажа штурмовиков: лейтенанта Василия Лебедева, младших лейтенантов Алексея Махнова и Василия Максюты. Наш полк тоже потерял троих летчиков: старшего лейтенанта Василия Самохвалова, младших лейтенантов Ивана Чуяшова и Николая Гладкевича. С Чуяшовым я учился на Высших офицерских курсах, а Вася Лебедев и Алексей Махнов были моими земляками-новгородцами.

После посадки была одна мысль: наши ребята, сбитые в бою, плавают на капках (спасательных поясах) в заливе, и им нужна помощь. У нас на аэродроме стояла летающая лодка Ш-2 [53] , мы ее называли «Ша-2». Единственным летчиком в нашем соединении, летающим на ней, был заместитель командира дивизии Герой Советского Союза подполковник В. И. Раков [54] . Он как раз оказался неподалеку. Набравшись смелости, я обратился к подполковнику с просьбой слетать в район кораблей и оказать помощь нашим летчикам, терпящим бедствие. Раков, немного подумав, согласился на этот полет и только спросил меня:

— Кто пойдет прикрывать мой самолет?

— Товарищ подполковник! Вас прикрывать будем парой я с Соловьевым. Мы сделаем все, но ваш самолет сбить не дадим!

— Хорошо, — сказал Раков, и через несколько минут мы были в воздухе.

До района, где только что был бой, Ш-2 нужно было идти 40–50 минут. Лодка давала 110–120 километров в час, а мы шли на скорости 400–450 километров. Мы крутились над лодкой виражами, вытянутыми в сторону, где были корабли противника. Раков шел на бреющем полете, а мы на 200 метров выше его. Когда мы прошли Курголовский полуостров, все наше внимание было сосредоточено на наблюдении за морем и воздухом. Мы смотрели во все стороны и никаких следов от наших летчиков не обнаруживали. Наши капки были ярко-оранжевого цвета, и их можно было обнаружить на большом расстоянии.

Впереди, в южной части Нарвского залива, показалось что-то черное. Я подошел поближе — это оказалась стайка диких уток. Впереди нас хорошо были видны вражеские корабли, около которых мы только что были. Но нигде никаких признаков наших товарищей. И тогда мне показалось, что мы или пришли поздно, или наших летчиков подняли немцы. Если бы наши летчики были мертвые, их все равно бы держали капки на воде. А может, утонули вместе с самолетами, как Вася Лебедев?

Между нашими самолетами и самолетом Ш-2 радиосвязь отсутствовала. Связь только эволюциями самолета. Снизившись к Ракову, я показал эволюциями, что надо поворачивать обратно. Раков меня не понял и продолжал полет к кораблям. Ему, находящемуся на бреющем полете, не была видна окружающая акватория, а мы с высоты 200 метров обследовали всю округу. Я прошел еще раз около носа Ш-2 и повторил эволюциями, чтобы он повернул на обратный маршрут. Теперь Раков меня понял и развернул машину в сторону нашего берега. Так мы и пришли домой, не обнаружив наших товарищей. Прошло более 40 лет, как был этот бой, а товарищи так и не вернулись…

В период с 19 по 29 мая 1944 г. летчиками нашей дивизии было проведено 4 операции: две по подрыву минных заграждений противника в центральной и восточной частях Нарвского залива и две по уничтожению кораблей и транспортов в южной части Финского залива. Был учтен опыт проведенного 16 мая топмачтового удара. На послеполетном разборе 16 мая было отмечено, что к большим потерям привело отсутствие единого управления всеми группами. Не было взаимодействия между группами непосредственного прикрытия и сковывающей группой. Сковывающая группа, как отмечалось на разборе, находясь в верхнем ярусе, не встретила ни одного самолета противника, тогда как внизу группа непосредственного прикрытия вела неравный, ожесточенный бой.

Теперь мне было поручено в каждом вылете наших штурмовиков производить фиксирование бомбо-штурмовых ударов путем аэрофотографирования. 19 мая летчиками 1-й Гвардейской истребительной дивизии был нанесен удар по аэродрому Раквери, где базировались немецкие истребители. Четверка гвардии капитана В. Абрамова штурмовала аэродром, четверка капитана Набокова прикрывала их. Пока истребители уничтожали вражеские самолеты на аэродроме, штурмовики наносили удары по кораблям противника. Группа Ил-2, ведомая старшим лейтенантом Третьяковым, потопила сторожевой корабль и повредила сторожевой катер. Группа, ведомая старшим лейтенантом М. Матвеевым, потопила две быстроходные десантные баржи и повредила сторожевой катер. Действия штурмовиков проходили под интенсивным противодействием зенитного огня с кораблей и катеров. Прямое попадание зенитного снаряда получила машина гвардии лейтенанта Анатолия Стратилатова. Тогда он вместе со своим стрелком-радистом С. Самойловым повторил подвиг, совершенный Героем Советского Союза В. Н. Каштанкиным, направив свой штурмовик в борт немецкого тральщика. Таранным ударом тральщик был потоплен.