Теперь он уже точно вспомнил Сухова, они ходили вместе в поисковую экспедицию лет десять назад, когда Шестинского только-только перевели из Запрыбпромразведки в руководство промыслом, в штаб промысловых экспедиций. Тогда в первой поисковой экспедиции было хорошо тем, что суда работали на одну базу, выловы были небольшие, приспособились работать тралами с двойными мешками, а потом именно/Сухов предложил работать тремя малыми тралами, и все суда/стали подвешивать эти малые тралы на выстрела. Десять лет назад они были почти пацаны, и Сухов казался ему стариком; еще бы — сорок, человеку уже сорок, это было далеким, недостижимым пределом. И вот теперь так глупо уйти из жизни!

Вы спросили всех людей? С кем был дружен Сухов? Кто

его видел в последний раз? В чем причина' — спросил Аркадий

Семенович у Малова.

Разве сейчас поймешь, в чем она, причина? Найдем Сухова,

узнаем, — ответил Петр Петрович после некоторого молчания.

Ему не хотелось посвящать начальника экспедиции во все свои

сомнения и детали. Прошло уже около восьми часов с того мо

мента, когда хватились Сухова, теперь Малов понимал, что штур

ман навсегда исчез в океане, продержаться столько времени не

хватит сил и у молодого, здорового парня, а тут, если верить

21

Ефимчуку, человек сам захотел уйти, а коли не удалось—вряд ли стал он бороться с водой. Да и стоиг ли сейчас раздувать все это? Время покажет, где истина. А начинать сейчас — значит, ждать любого решения, вплоть до отзыва е промысла.

Он рассказывал о своих семейных делах? — спросил Шес

тинский у Малова и, видя, что тот безуспешно шарит по карма

нам куртки в поисках сигареты, протянул ему пачку «Опала».

Он был скрытен, но ни для кого не было секретом, что у

кего на плавбазе есть любовница. Дело зашло далеко, может

быть, я виноват, вовремя не одернул. Я знал, что он собирается

разводиться с женой, мы, кстати, с ним почти соседи. В послед

ний свой отпуск он уехал, я его не видел, а перед прошлым

рейсом он почти и не показывался дома. Слишком много у него

было срывов, выдержать это трудно. Характер к тому же не

сахар. Ждет, что ему все на блюдечке поднесут! Я ему говорил:

«Собери документы, снеси в инспекцию», а он — ноль внимания.

Ну и сиди штурманом! — Малов говорил быстро, глубоко затя

гиваясь и выпуская дым сильными короткими выдохами.

Я, конечно, знаю Сухова хуже, чем вы, но мне приходилось

с ним работать, и непохоже все это на него... чтобы вот так за

кончить, — сказал Аркадий Семенович.

Вопросы раздражали Малова. Явился... Хоть и говорят на промысле, что Шестинский спокойный и рассудительный, что не лезет никуда, если того не требует обстановка, а на самом деле настырный. Сидел бы на базе и оттуда командовал, а здесь и без него достаточно загадок, начнет еще по судну бродить, каждого выспрашивать, доберется и до Ефимчука и до Баукина. Старпом тоже что-то измышляет. Молодой, воображает себя сыщиком, а что здесь копать, человек исчез, его не оживишь, а рейс — псу под хвост. Надо было успокоить Шестииского, отвязаться от него, успеть еще раз переговорить со старпомом, но Аркадий Семенович из рубки не уходил, хотя уже несколько раз Малов предлагал ему перекусить.

После переговоров с начальником промрайона Шестинский наконец согласился спуститься в отведенную ему каюту, ополоснуть лицо и руки.

— Проведите Аркадия Семеновича, — приказал Малов боц

ману, — да не забудьте сменить там постель.

Каюта, отведенная Шестинскому, была небольшой и, судя по всему, принадлежала кому-то из комсостава, а хозяина ее на время поселили в другую каюту. Вещи оставались еще здесь: в углу на вешалке висела кожаная куртка, на умывальнике стоял флакончик одеколона «Свежесть», лежали щетка, мыло, разные пластмассовые коробочки; на полках — лоции. Боцман принес чистые отглаженные простыни, стал менять постель, но Шестинский остановил его:

— Не стоит, излишне. Возможно, мне и не понадобится, спать

пока я не собираюсь.

Боцман ушел. Аркадий Семенович скинул рубашку, включил воду, подставил под кран плечи. Тело уже впитало тепло дня, становилось душно, и надо было прогнать сон, усталость.

Он взял чистое полотенце, растер руки, спину, и в это время в каюту постучали.

Дверь тихо отодвинулась, и он увидел молодого парня с рос-

22

кошными усами, подтянутого, вышколенного, одетого по форме. Это было не совсем обычно. В рыбацком флоте форма только для берега, чтобы явиться в управление, в бухгалтерию за расчетом, иной раз в ресторан, а здесь в море — заношенный свитер, кожаная куртка, может быть, и дубленка — в зависимости от широты; да еще бывает так — повезет капитану с выловом в какой-нибудь рубахе, так и будет таскать ее на промысле, пока она не истлеет.