Другой обыкновенный. Его Шукуром звали... Умывался...

Я видел шрам.

На правом плече?

Да... Вы их знаете, господин?

Знаю... — Махмудбек опять поправил подушку. — Как они

попали сюда?

На самолете, господин. Как важные люди. Это же очень

дорого.

Братья ушли?

Сразу... Они, наверное, уже у Джанибека. Скоро мы об

этом узнаем.

Как? — невольно вырвалось у Махмудбека.

Дня через два люди Джанпбека придут в Гульташ.

Мы вместе пойдем на базар. Ведь скоро... — Акбар стал по

пальцам подсчитывать дни. — Скоро пятница. Там, у дворца

Агахана, базар.

За сытным, большим завтраком шел ленивый разговор о жизни в горах. Поднимался ароматный пар над большими кусками баранины с белым рыхлым салом. Баранина была приправлена какими-то травами. И в прозрачном бульоне плавали темные точки тмина, барбариса.

Горячий, наваристый бульон пили короткими глотками.

После такого завтрака можно пускаться в любой трудный путь. Адхам с надеждой поглядывал на Махмудбека. Можно понять его нетерпение. Два-три дня дороги, пусть самой сложной, и он будет на той, родной стороне.

Как себя поведет Адхам?

Махмудбек был почти уверен, что юноша сам пойдет к советским пограничникам и на следствии выложит все факты, имена, даты, которые так старательно запоминал в эти дни.

Так и не узнает Адхам, что за человек, с которым он шел... Будет, наверное, всю жизнь считать Махмудбека злейшим врагом.

67

Хозяин часто вставал, внимательно осматривал дастархан и уходил в соседнюю комнату. Он приносил новые лаганы, касы, тарелки с другими, более вкусными закусками — печенкой, хас-пой — горячими колбасками. В завершение Акбар, вытянув руки, внес лаган с головой барана. Лаган поставили перед почетным гостем и подали ему острый нож. Начался торжественный ритуал. Махмудбек отрезал кусочки и раздавал своим спутникам.

Завтрак явно затягивался. И Адхам уже не скрывал своего нетерпения. Он начинал отказываться от угощений. Прикладывал руку к груди и клялся, что сыт, что уже больше не может съесть ни одной крошки. Хозяин вышел, загремел чайником.

Мы завтра пойдем... — наконец сообщил о своем решении

Махмудбек.

Почему? — не выдержал Адхам.

Туда ушел человек. Японец послал. Пусть пока переправит

его. Здесь можно лучше отдохнуть, чем у Джанибека, — объяс

нил Махмудбек.

Адхам вновь вытянулся. Махмудбек заметил за ним эту странность. Так вытягиваются, замирая, школьники, когда услышат что-нибудь интересное. Эту привычку может заметить и Джанибек. Слишком любопытным покажется парень.

Слуга японца прикидывался дурачком. Он делал вид, что ничего не понимает.

Больного поил, кормил... Плохо ел.

Когда больной терял сознание, он что-нибудь говорил? —

спросил Махмудбек.

Без сознания? — усмехнулся слуга. — Он бывал без соз

нания.

Махмудбек вытащил деньги и положил их перед слугой. Тот равнодушно посмотрел на ассигнации.

— Английские... — объяснил Махмудбек.

Парень понимающе кивнул: вижу. Он откровенно набивал цену. Махмудбек положил еще три ассигнации.

Что нужно знать господину? — деловито спросил слуга.

Слова, которые ты слышал от больного. Он мог их гово

рить, когда трепала малярия.

Лицо у парня спокойное, а глаза бегают. Как пуговки, черные, острые глазки. Шныряют глазки... Перескакивают с Мах-мудбека на дверь. Парню надо побыстрей уйти. Сделка состоялась.

Да, господин... Он часто повторял: Ош, Ассаке, Шамурад.

Его так звали?

Мет... Его звали Турсун. А к Шамураду он шел.

Через полчаса пришел Акбар. Он тяжело сел, вытер рукавом лоб. И снова на лбу моментально выступили капли пота.

Хозяин дома сидел перед гостем не шевелясь, замерев, будто в молитве, тупо уставясь на худое, усталое лицо Махмудбека.

Что случилось? — спросил Махмудбек. — Японец догадал

ся, что его слуга был здесь?

Японец? — как-то странно переспросил хозяин. — Какой

японец? А... японец...

Опять рукавом халата вытер пот.

68

— Японцу не до нас... — наконец сообщил Акбар. — Плохо

с ним. Лежит. А радио все работает. Работает, кричит...