Шрифт:
А как же иначе? Разве стал бы вожатый так разговаривать! На шутку это не похоже. И на путаницу не похоже, потому что Коля молчал, ничего сейчас не говорил и не добавлял тоже.
Командовал первым отрядом Саша-Аркаша. Коля вначале не знал, почему его звали Сашей да ещё Аркашей. А потом узнал.
Аркаша — это был псевдоним для стенгазеты. Это когда Саша выступал в стенгазете как писатель Аркаша. Но все в лагере быстро догадались про Сашу и его псевдоним Аркашу. Хотя псевдоним для того и бывает, чтобы никто про настоящее имя не догадался. Ну, а если и догадается, то не сразу.
А тут все сразу догадались. И теперь вожатый Саша был ещё и псевдонимом Аркашей.
— Подтянись! — скомандовал Саша-Аркаша.— И в строю не разговаривать.
Коля подтянулся. Начал шагать, как шагал весь отряд. Хотя от счастья ног под собой не чувствовал. Говорят такое про ноги, а это правда бывает: идёшь и не чувствуешь их от счастья. А только громкие удары сердца чувствуешь вместо ног.
Когда на линейке Саша-Аркаша докладывая про первый отряд, он доложил, что имеется один октябрёнок. Мухин Николай Николаевич.
Старшая пионервожатая приняла рапорт и ничуть не удивилась, что в первом отряде имеется Мухин Николай Николаевич.
Первыш боялся, думал: вдруг не разрешит? А Людмила Фёдоровна даже ни о чём не спросила Сашу-Аркашу и не удивилась.
На построении была Кристина со своим десятым отрядом, Донна Рут со своим четвёртым отрядом, и Ярослав Коринец со своим вторым отрядом, и все они сделали вид, что и не сомневались никогда, что он в первом отряде.
Коля решил: сразу после линейки побежит в гостевой корпус, заберёт подушку, одеяло и переселится в корпус первого отряда.
Мама занята, ей не до него. Она и не заметит, куда перебрался. Только вечером заметит.
А вечер — он ещё далеко!
Так и сделал — побежал к себе в корпус, схватил подушку, одеяло и ракету. Начал чувствовать под собой ноги.
Встретилась Людмила Фёдоровна. Спросила, куда он.
— В отряд иду.
— А зачем подушка и одеяло?
— Чтобы спать.
— В отряде всё есть. Подушку и одеяло отнеси обратно. Ракету можешь взять.
Коля понёс обратно подушку и одеяло. И тут встретился с мамой.
Вот уж не хотелось встречаться и всё объяснять! Лучше бы потом, когда переехал.
Мама тоже спросила — откуда и куда?
— Меня приняли в отряд.
— Кто тебя принял?
— Все. Я в первом отряде. На утренней линейке приняли и флаг подняли.
— Милый ты мой! — радостно сказала мама. — Я счастлива за тебя. Я горжусь тобой. — И мама обняла Колю вместе с одеялом и подушкой.
И Коля опять сделался таким счастливым, что перестал чувствовать ноги. Но вдруг заметил, что мама, несмотря на всю радость, чем-то расстроена. Очевидно, из-за няньки.
Международное обострение или конфликт?
Это папа так в шутку говорил, что у мамы обязательно будут международные обострения и конфликты с иностранной делегацией. А нянька — это иностранная делегация. Самая главная часть, как выяснилось.
Мама взяла у Коли подушку и одеяло.
Коля хотел спросить что-нибудь о «шахине», но постеснялся. Коля ведь промолчал, что бегал в лазарет и что вообще её видел. Поэтому заговорил совсем о другом. Сказал, что получил письмо из Москвы от Бори и Серёжи.
— И я получила письмо от папы. — И вдруг мама ещё сказала: — Ты хоть не балуйся. Чтобы я за тебя не волновалась.
— Конечно, — ответил Коля.
Так вот почему мама грустная. В письме, наверное, про Светлану, про её поведение: где-нибудь что-нибудь склеила языком или разбила, отгрызла, порезала ножницами.
Коля помог маме положить на место подушку и одеяло.
— А это у тебя что? — спросила мама, показывая на ракету «Хабаровск». –
— Ракета. Чужая. Отдать надо.
— В лазарете взял?
Коля кивнул. И сразу догадался, что про лазарет рассказала Наталия Ивановна.
Мада не знает, что Коля — это Коля. И мальчишка с гипсом не знал. Он, правда, знал, что Коля— Первыш. Знал его псевдоним.
А ведь «Первыш» действительно псевдоним… Так получается. Хотя Первышу никогда не приходилось выступать в стенгазете как писателю. Или ещё как-нибудь по-другому. Он самый маленький в классе — вот и получился такой псевдоним.
Удивительная история с этими псевдонимами… Ревякин ходил с псевдонимом «Бабушка», Тёма Новиков—с псевдонимом «Тарелка», а Петя Амосов даже с псевдонимом «Дурак» ходил. У него такой получился. Недолго, но ходил. Это когда он заполнил дневник и поставил числа — 32 января, 33 января, 34-е, 35-е.