– Думаю, тут есть, от чего оттолкнуться, – сказал Джуди. – В газете не дан адрес Марии, так давайте начнем с сигарных фабрик. Их не так уж много. Все они находятся в Литл Гавана (Литл Гавана – Район 8-й улицы в южной части г. Майами-Бич, шт. Флорида, где с 60-х гг. XX в. живут американцы кубинского происхождения – Прим пер.), около Семнадцатой и Калле-очо (кусок 8-й улицы – Прим. пер.).

Хукер использовал мост Козуэй, чтобы попасть из Майами-Бич в Майами. Он развернулся, пересек реку Майами и уперся в юго-запад Восьмой улицы. Теперь мы находились в районе, где предприятия рекламировались на испанском и английском языках. Sopa de pescado, camerones, congelados (рыбный суп, кровати, мороженые продукты – Прим.ред.).Улица была широкой, а здания низкими, с фасадами в стиле торгового ряда. Из тротуаров местами прорастали чахлые пальмы. В Саут-Бич «порше» был в порядке вещей. В Литл Гавана мы выделялись на общем фоне. Это земля семейных «седанов». Была вторая половина дня, воздух стал горячим и густым. Он прилипал к моему лицу и путался в волосах. Эдакий Макдональдов молочный коктейль из воздуха. Приходилось потрудиться, чтобы втянуть его.

Хукер повернул «порше» на Семнадцатую и подъехал к бордюру.

– Вот мы и прибыли, – сообщил Хукер. – Сигарная фабрика номер один.

Я из Балтимора. Фабрики у нас большие и шумные. Расположены в промышленных зонах. Наполнены ребятами в касках. Производят детали машин, керамические трубы, провода, металлопрокат. Так что я оказалась совершенно не готова к виду сигарной фабрики.

Сигарная фабрика была длиной в полквартала, за большими зеркальными окнами наблюдалась закулисная деятельность. Один конец фабрики был целиком отдан под розничный магазинчик. В другом конце шесть женщин сидели за отдельными столами. Рядом со столами стояли бочонки с табачными листьями. Женщины выбирали табачные листья и скручивали в сигары. Мужчина стоял, присматривая за процессом. Этот мужчина и женщины курили сигары. Они разом подняли головы и улыбнулись, увидев, что мы за ними наблюдаем. Это служило молчаливым приглашением. Заходи и купи сигару.

– Я подожду здесь, – сказал Джуди. – Брайан очень чувствителен к дыму.

Хукер не спеша зашел и стал восхищаться некоторыми табачными листьями. Потом купил сигару и спросил одну из женщин о Марии Раффлес.

Та честно ответила «нет». Мария работала не в этом месте. В районе здесь все друг друга знают. Они слышали, что она пропала. Женщина полагала, Мария работала на Национальной сигарной фабрике на Пятнадцатой.

Мы забрались в «порше», и Хукер поехал на Национальную сигарную фабрику. Снова там находился маленький розничный магазин. Рядом с магазином, в окне виднелись женщины, скручивающие сигары. Там было шесть столиков. Но только пять женщин.

Я последовала за Хукером в магазин и отступила назад, когда одна из женщин подскочила и завизжала при виде Хукера.

– О, Боже! – вопила она. – Я знаю тебя. Ты… как там тебя!

– Сэм Хукер? – подсказал он.

– Да. Точно. Ты Сэм Хукер. Я твоя большая фанатка. Огромная. Я видела тебя по телевизору, когда ты разбился в Лоудоне (город в Нью-Гэмпшире, родина гоночной трассы Нью-Гэмпшира – Прим. пер.). Я начала плакать. Я так волновалась.

– Я въехал в стену, – пояснил Хукер.

– Я тоже это видела, – сказала я ему. – Ты выпендривался, вот и заработал аварию.

– Я думал, ты не смотрела НАСКАР, – сказал мне Хукер.

– НАСКАР смотрит моя семья. Я находилась в доме, лопала ужин на халяву и вынуждена была смотреть.

Ладно, ну может быть, иногда я все еще наслаждаюсь НАСКАР.

– Кто она? – женщина хотела знать.

– Понятия не имею, – заявил Хукер. – Она таскается за мной повсюду целый день.

Я ткнула его в плечо, на пару дюймов он отлетел.

– Ой, – сказал Хукер, но с ухмылкой на лице.

– Александра Барнаби, – представилась я, протягиваю руку. – Я ищу Марию Раффлес.

– Роза Флорез, – отозвалась она.

Роза была с меня ростом, но более круглая. Полная круглая грудь. Круглые коричневые глаза. Покрасневшие круглые щечки. Круглая попка как у Дженифер Лопез. Маленький мягкий валик жира обернул ее талию. У нее была светлая для кубинки кожа и коричневые коротко подстриженные волнистые волосы. Сложно назвать ее возраст. Возможно, от сорока до пятидесяти.

Она была одета в белую трикотажную рубашку с V-образным вырезом, открывавшим глубокое декольте, и джинсы, закатанные на лодыжках. Если вы засунете четвертак в Розину ложбинку и перевернете Розу вверх тормашками, то четвертак не выпадет. Она носила туфли на четырехдюймовых каблуках с открытым носом из прозрачного пластика, которые щелкали при ходьбе. На ней был минимум макияжа, и от нее сильно пахло цветочными духами.

– Марии здесь нет, – сказала Роза. – Она не появлялась здесь всю неделю. Должна вам сказать, я вообще-то волнуюсь. На нее это не похоже, пропускать работу. И не звонить. Мы были настоящими близкими подругами. Она бы мне сказала, если бы собралась уехать.

– Ты была с ней в клубе?

– Нет. Я не хожу в такие клубы. По большей части я провожу время в Майами. Мария обычно не посещала такие клубы. Она кубинка, знаете ли. Она всегда жила в этом районе. И вот в один прекрасный день пару месяцев назад она решила, что хочет быть поближе к пристани на Саут-Бич. На Кубе когда-то она жила в маленьком городке прямо возле воды. Она сказала, что скучает по дайвингу и прогулкам на лодке с тех пор, как живет здесь. – Роза понизила голос. – Я думаю, она также стремилась сбежать с сигарной фабрики. Полагала, что, может быть, встретит кого-нибудь и получит работу на яхте. Я думаю, поэтому она начала ходить в клубы. Она была хорошенькой. Могла пройти бесплатно и посмотреть на богатых мужчин с яхтами. И была помешана на дайвинге. Вечно рассматривала морские карты. Постоянно говорила о подводном плаванье.