– На проспект Вернадского, – сказала она, откинувшись на спинку заднего сиденья.

Большинство окон в доме уже погасли. Наташа вошла в свой подъезд, нажала кнопку лифта и ждала водителя с чемоданом. В это время открылась дверь квартиры дворничихи на первом этаже. Наташа повернулась и увидела в проеме двери Андрея. Небритый, в растянутом спортивном костюме, с ниточками первой седины в роскошной шевелюре, он был все таким же потрясающе красивым, каким она его запомнила. У нее возникло чувство, будто он обнимает взглядом ее всю. Они встретились глазами, и на его лице появилось выражение, которое Наташа не смогла бы определить словами. Ей казалось, что он сейчас упадет замертво к ее ногам. Но вместо этого он резко и громко захлопнул дверь. Опять она ему не угодила. Опять он оставил ее одну. Когда водитель поставил чемодан у лифта, Наташа беспомощно взглянула на него полными слез глазами. Как будто просила о помощи. Водитель деликатно отвернулся. Точно говорят: богатые тоже плачут. Дверь ее квартиры долго не открывали. Видимо, мама и Дашка легли спать. Потом над цепочкой показалась лохматая Дашкина голова, сонные глаза поморгали… и раздался визг на весь дом: «Наташка приехала! Мама, вставай, посмотри на эту чувиху!»

Нина вышла, кутаясь в халат, и на секунду оробела при виде элегантной дамы в своей прихожей. Наташа бросилась ей на грудь и расплакалась. Она даже не осознавала до сих пор, как ей не хватало мамы. А Нина сквозь запах французских духов жадно узнавала аромат своей девочки. Умница, красавица, скромница. Не то что Дашка.

Нина с Наташей долго пили чай и не могли наговориться, насмотреться друг на друга. А Дашка кружила по квартире с шилом в заднице. Она вытерпела затянувшееся чаепитие, абсолютно второстепенные, на ее взгляд, разговоры, нервно кусала ногти, пока Наташа была в душе, но, когда та собралась лечь под одеяло в новом ситцевом пододеяльнике, Дашка возмутилась:

– Ты что, спать собралась? А подарки?

– Дашенька, не трогай ее, уже ночь, давай утром, – попросила Нина.

– Утро красит нежным цветом! Наташка, ты все-таки тормознутая! Как я, по-твоему, буду спать рядом с этим чемоданом? Я опухну и облезу. Можешь открыть его и спать на здоровье.

– Нет, я уж сама все вытащу.

Наташа подошла к чемодану и стала его открывать. Ночная рубашка Нины сползла с ее худеньких плеч. Как же они похожи, ее девочки. И какая разная у них судьба. Глаза Нины стали влажными. Наташа быстро обернулась. Она все такая же чуткая. Наташа взяла Нину за руку и посадила рядом с собой на диван.

– Мама, ты прости, что я вам не посылала ничего. Знаешь, я еще себе по-настоящему не принадлежу. В меня вкладывали большие деньги – на косметологов, стоматологов, стилистов, педагогов – и ждали, когда я начну приносить доход. Но все налаживается. У меня уже есть на счету немного денег. А будет много, поверь. Я буду работать как лошадь. Я хочу купить вам с Дашкой домик на юге Франции. С садом, у моря.

– Ох! – не выдержала Нина и зарыдала обильными, давно копившимися слезами. – Не нужен мне дом. Хочу тебя видеть все время. Помираю я от тоски по тебе.

Наташа целовала шершавые, неухоженные руки матери, а Дашка возбужденно оглянулась с очередным платьем в руках.

– Ну вы прям как маленькие ревете! Щас соседи прибегут. Наташка, иди быстро сюда, покажи, где зад, а где перед у этого охренительного балахона.

С утра Дина села размышлять у кухонного окна. Чертила в блокноте только ей понятные знаки. Она подводила итоги вчерашнего визита в дом ребенка. Сначала встретила во дворе Веру и пригласила ее с собой. Та согласилась. Поехали на рынок. Прежде всего купили две большие плетеные корзины. Складывали туда мандарины, апельсины, бананы, яблоки, виноград, хурму. Сверху Дина положила два больших ананаса. Собрались уходить, но Веру вдруг осенило:

– Все это хорошо, но потом. А прежде всего нам нужно было купить деревенский творог, сметану, цыплят, телятину.

С рынка дамы ушли очень довольные. А в «Детском мире» вообще заигрались. Покупали только то, что им самим нравилось. В результате приехали в тихий час. Валентина Петровна увидела в окно, как они выгружают из такси подарки, и выбежала им помогать.

– Какие гости замечательные! Диночка, я так рада тебя видеть. Это твоя подруга?

Дина познакомила ее с Верой. Внесли все в кабинет и еле дождались, пока дети проснутся. К этому времени няни и воспитательницы разложили угощение по тарелочкам в нарезанном виде и понесли детям прямо в кроватки. Тем, конечно, которые уже едят самостоятельно. Глазки широко раскрывались, ручки хватали, молочные зубки кусали, тишину нарушали лишь прерывистые вздохи и урчание. Дина замерла, потрясенная. Столько прелести, каждая кроха – как солнечный лучик. И все это никому не нужно. Никому, кроме Валентины Петровны и ее помощниц. Дина оглянулась на Веру: лицо той было белее стены, а из закушенной губы текла по подбородку струйка крови.

Валентина Петровна увела их в кабинет, напоила Веру валокордином.

– Извините, забыла вас предупредить. Это почти для всех сильный эмоциональный удар. Тут привычка нужна.

– Ну что вы. – Вера чуть порозовела. – Я просто неважно себя чувствую. Но теперь все в порядке. Как же у вас хорошо! Пойдем игрушки дарить?

Их второй выход имел еще больший успех, чем первый. Дети, уже одетые в ползунки и кофточки, смотрели на них с нетерпеливым ожиданием, как на фокусников. Вера, ориентируясь на ходу, умудрилась раздать кукол, мишек, котов, собак и автомобили так быстро, что никто не успел обидеться. Лишь одна девочка вдруг зарыдала, обнаружив, что у ее куклы не закрываются глаза.

– А она не хочет спать, – нашлась Вера. – Зато смотри – у нее есть еще одно платье и туфли на высоких каблуках. А волосы мы ей сейчас заплетем в косичку.

– Ей бы у нас воспитательницей работать, – одобрительно сказала Валентина Петровна Дине. – Я б ее пригласила, если б нормальные деньги могла платить.

– Может, она бы и так согласилась, – задумчиво ответила Дина. – Беда у нее большая. Ребенка убили.

– Что ты говоришь! Нашли убийцу?

– Пока нет. Ищут. И Ванечку ищут. Пойдем к вам? Поговорим немного.