Вадим, как и обещал, позвонил Люсе в назначенное время и сказал, что ждет ее во дворе на машине друга, чтобы отвезти в больницу за сыном. Та быстро накрасилась смелыми мазками и побежала, не чуя ног от радости. Они поехали не сразу. Сначала выпили за встречу. Затем останавливались еще несколько раз, чтобы выпить за успех предприятия, за сотрудничество, за здоровье ребенка и за те бешеные бабки, которые за него заплатят. Когда подъехали к больнице, уже смеркалось.

– Я им скажу: приехала с отцом сына, – возбужденно говорила Люська. Дикция ее безнадежно уплывала.

Вадим кивнул, стараясь не дышать ей в лицо. Хотя вряд ли она сейчас способна заметить, что от него не пахнет спиртным.

Люся вошла в детское отделение непринужденно, как уверенная светская дама, мать и возлюбленная. Так ей казалось. На самом деле она выглядела и шла, как пьяная баба, не контролирующая ни движения, ни мимику. Старшая медсестра, взглянув на нее, странно улыбнулась и попросила подождать.

– Я за Максимом Соколовым, – слишком громко произнесла Люся. – Вы приготовили его? Мы приехали с его отцом. – Она задумалась над тем, правильно ли выразила мысль.

Она и не поняла толком, что случилось, когда вокруг нее появились люди в белых халатах, а вместе с ними почему-то возник участковый Вася, за ним другие милиционеры. Она попробовала заорать, возмутиться, но ее крепко держали за белы ручки, составляли протокол, заставляли дышать в какой-то прибор, брали кровь на анализ.

– Суки, – дернулась она, когда ее вели к милицейской машине, и оглянулась в надежде увидеть Вадима. Но его машины во дворе больницы не было.

– Сука, – с удручающей настойчивостью произнесла Люся в отделении, когда ей дали прослушать кассету, на которой она доверчиво рассказывала Вадиму о своих надеждах, связанных с продажей сына.

– Делаем, что можем, – веско сказал Павел Иванович, отвечая на немой вопрос появившегося в кабинете Сергея. – Слава с ребятами перепахивают Подмосковье. А у тебя что новенького?

– Хочу съездить в Александров. Там живет или жила женщина, родившая от Олега Федорова ребенка.

– Будем надеяться, что тебя ждут открытия. Скажи честно, ты по-прежнему думаешь, что один можешь переиграть все МВД вместе с прокуратурой?

– Да, мне кажется, что в отдельных случаях у меня больше шансов. Пойми, я ищу одного пропавшего ребенка и убийцу другого ребенка. Я не отвлекаюсь на всю оставшуюся преступность. В России ежегодно пропадает двадцать тысяч детей. Находят единицы. И, к сожалению, ты сам знаешь, в каких случаях. Труп. Когда ищешь одного, конкретного, есть надежда успеть.

– Ну что ж. Ищи. Я человек не гордый. Будет толк, я пристроюсь. Со всей нашей бездушной машиной.

Юра панически боялся темноты, боли и одиночества. И все пять лет его жизни эти три мучителя не оставляли его в покое. Мама исчезла, когда ему было два года. Отец сказал, что она умерла, но Юра ему не поверил. Он ждал ее. И терпел из последних сил. Пьяный отец бил его, когда он просил есть, за то, что плачет, и даже за то, что кашляет. Часто папаша среди ночи выбрасывал его на улицу раздетым. Однажды зимой Юру с обмороженными ногами и руками нашла милиция. В больнице ему делали болезненные уколы, давали противные лекарства. Но он чувствовал, что его там жалеют, и был не таким одиноким, как всегда. Лечение закончилось, и Юру вернули отцу. И все началось сначала, только еще хуже. В очередной раз «Скорую» к лежащему посреди двора ребенку вызвали соседи. В больнице у Юры обнаружили сотрясение мозга, гематомы и перелом ребра. Больше он отца не видел. Из больницы его привезли в детский дом. Там было не очень хорошо и тоскливо по ночам, когда в спальне выключали свет. Но Юра мог это вытерпеть в ожидании мамы. И однажды она приехала. Нарядная, красивая, в замечательной машине. Мальчик ее не помнил, но сразу догадался, что это она. Мама привезла его в большой дом, где уже были дети, но гораздо меньше, чем в предыдущем детском доме. Она оставила его и сказала, что вернется. Но прошло много времени, а мама все не приезжала. Здесь Юра совсем не гулял во дворе. Его кормила и мыла немая старуха. Иногда приходили люди, которые брали у него кровь из пальца, возили на рентген и другие неприятные процедуры. Ему постоянно давали таблетки, от которых он был вялым, много спал и просыпался от того, что сильно колотится сердце. По ночам старуха закрывала его в комнате на ключ, свет выключался. И темнота его душила, пугала чудовищами, доставала под одеялом и подушкой. Мальчик лежал, весь покрытый холодным потом, и дрожал. Но сегодня Юра придумал спасение. Он украл на кухне коробок спичек. Когда старуха ушла, шаркая по коридору ногами, мальчик лежал неподвижно два часа. Потом накрылся с головой одеялом, достал из-под подушки спички и зажег первую. Стало чудесно. Он прятался от темноты в маленьком светлом домике. Спички сверкали перед глазами искорками. Он стоял под одеялом на коленках. Выпитая на ночь таблетка разбухала в голове, глаза слипались, но он не хотел засыпать. И все-таки ему приснился сон. Мама берет его за руку и ведет в красивую комнату, в углу которой горит яркий огонь. Они подходят к нему все ближе, Юре становится жарко, он просит: «Давай его потушим». Но мама смеется и толкает его вперед. Он хочет оглянуться, увидеть мамино лицо, но почему-то не может…

Раиса Чеберяк сидела в своем кабинете, сжимая виски ладонями. Она всегда умела смотреть правде в глаза, а ответы на сложные вопросы никогда не искала на стороне: у советчиков, доброжелателей, колдуний-ведуний. Ей хватало своего мозга, пусть не самого изысканного и пытливого, но здорового, трезвого, добротно созданного природой. Свое новое эмоциональное состояние Раиса только на первых порах пыталась объяснить надвигающимся климаксом. Сентиментальность, тревога, слабость, ля-ля тополя. Это все про других. Раиса же знала, откуда что берется. Именно поэтому она обрекла себя на одиночество, постоянно исключая из своего общества людей, которые могли стать ей небезразличными. В тот день, много лет назад, когда ей туго забинтовали горящую, набухшую, истекающую молоком грудь, Раиса не посмотрела вслед человеку, уносившему от нее красноватого, кряхтящего кроху в байковом одеяльце. Она быстро собрала вещи, сунула в карман, заранее пришитый к трусам, свой первый крупный заработок в валюте и ушла строить свою судьбу. Раиса знала, что теперь не пожалеет никого. И догадывалась, что когда-то для нее наступит час расплаты. Он наступил. У Раисы не было по этому поводу никаких сомнений. Гера не случайно появился в ее жизни. Он был послан кем-то свыше, чтобы своей сверкающей молодостью оттенить ее надвигающуюся окаянную, кромешную старость. Однажда, когда юноша спал, Раиса заглянула в его паспорт. Год рождения тот же, что и у ее сына, проданного через пять дней после появления на свет. После появления из ее плоти, из ее крови, из ее юности и страсти. Жив ли он? Как он может выглядеть? А вдруг он такой же красавец, как Гера?

Раиса прошла в туалетную комнату и уставилась на свое отражение в зеркале. С тех пор, как у нее появились деньги и возможность стать интересной, шикарной женщиной, она ни разу не смотрела на себя так, без любви и даже без сочувствия. Это рожа грубой тетки, которая в лучшем случае выглядит не старше своего возраста. А вообще она даже подростком казалась несколько перезрелой. Чертовым подростком с большими ногами и руками, прыщами на лбу и гипертрофированной сексуальностью, охватившей нескладное тело внезапно, как болячка. Не так уж много было на нее любителей, чтобы она могла кому-то отказать. Странно, что она впервые забеременела только в восемнадцать лет. И понятия не имела от кого. Были проблемы поважнее. На аборт ее не взяли. «Да ты что: он уже в твоем брюхе ножками бьет». Замученная бедностью мать, отец, который разговаривал лишь в пьяном виде, ничего не заметили. Они вообще на нее никогда не смотрели. Раиса приехала из украинского города в Москву на седьмом месяце беременности. Устроилась на стройку, поселилась в общежитии. Выпирающий живот всем было удобно считать особенностью ее фигуры. Девушки, приехавшие в Москву раньше, просветили ее. Оказывается, способов избавиться от ребенка существует масса. Придушить подушкой сразу после рождения, замотать в тряпки и выбросить на помойку, желательно подальше от дома. Завернуть живого в одеяльце и незаметно оставить на скамейке в сквере или метро. Отказаться от ребенка в роддоме. Не отказываясь, отдать в дом малютки. И, наконец, самое выгодное – продать. Есть люди, телефон которых можно недорого купить. Раисе, конечно, понравилось последнее. Вскоре ее познакомили с детским доктором Андреем Ильичом Паниным. Она родила мальчика на какой-то квартире. Помогали ей доктор и акушерка. Рая первые дни кормила сына. Молока было столько, что малыша можно было купать в нем. Потом акушерка перевела его на искусственное питание, а Рая туго перебинтовала грудь. У нее поднялась температура до тридцати девяти, но деньги, выданные Андреем Ильичом, она пересчитала и ахнула про себя. Три тысячи баксов! Она, конечно, тогда не догадывалась, что тот за каждого младенца получал от двадцати тысяч долларов.