– Вы имеете в виду чехлы трюмных люков? Он кивнул.

– И что тогда? Останется корабль на плаву, если трюм заполнится водой?

– Вероятно, пока будет цела переборка в котельном. – Он говорил хладнокровно, без всяких эмоций.

По существу, этот трюм был затоплен уже давно. Когда мы встретили судно ночью, оно уже имело крен на нос – ведь мы видели вращающиеся лопасти гребного винта под его кормой. У капитана было достаточно времени, чтобы привыкнуть к этому положению. Но будь я проклят, если и я стану сидеть сложа руки и ждать конца!

– Сколько времени понадобится, чтобы поднять давление в котлах и запустить машину?

Но он, казалось, меня не слышал. Полузакрыв глаза, он сидел, склонившись над столом. Я схватил его за руку и затряс, пытаясь вывести из транса:

– Если вы покажете мне, что делать, я постараюсь раскочегарить котлы!

Его глаза блеснули, он пристально взглянул на меня, но промолчал.

– Вы совсем измучены, вам надо хоть немного поспать. Но сначала вы должны показать мне, как управиться с топкой!

Сначала он заколебался, затем пожал плечами:

– Ладно!

Собравшись с силами, он повел меня к трапу на главной палубе. От сильного ветра судно кренилось на правый борт и медленно качалось. Капитан плелся по темному твиндеку, где любой звук отдавался эхом. Иногда мне казалось, что он засыпает на ходу.

Открыв дверь машинного отделения, мы по рабочему мостику прошли к трапу и стали спускаться в темную шахту.

Свет наших фонарей озарил окутанное темнотой тихое и безжизненное оборудование. В тишине раздавался лишь стук наших сапог по металлическим решеткам. Мы медленно пробирались сквозь лес механизмов. До нас доносился только шум воды за бортом.

Наконец мы добрались до котельного отделения. Обе двери были широко открыты, и в глубине маячили огромные и загадочные холодные котлы.

Немного поколебавшись, капитан обратился ко мне.

– Вот этот! – сказал он, показывая на один из трех котлов. Задраенное отверстие топки обрамлял тусклый, красноватый свет. – А вот здесь уголь! – Он посветил фонарем на угольный бункер, осмотрел топку и медленно поднял фонарь, осветив, насколько возможно, нутро бункера, словно оценивая количество оставшегося топлива. – Будем работать посменно, по два часа, – быстро добавил он, взглянув на часы. – Сейчас почти двенадцать. Я сменю вас в два. – Он заторопился.

– Одну минуту! – остановил его я. – Покажите, как управляться с топкой!

Он нетерпеливо оглянулся на котел, оснащенный термометром и рукоятками для открывания дверцы топки и управления дымовой заслонкой:

– Это очень просто. Вы быстро с этим справитесь. – Он снова собрался уходить. – Я пойду посплю. —

Я было открыл рот, чтобы остановить его, но решил, что это бессмысленно. Вероятно, я и сам во всем разберусь, а ему надо выспаться. В двери котельного отделения мелькнул его силуэт, озаренный светом фонаря. Я стоял, слушая звук его шагов по трапу и глядя на удаляющийся свет. Теперь я остался один. За моей спиной слышался странный шепог воды да шуршание угля, шевелящегося от качки. Оказавшись в замкнутом пространстве котельного отделения, я ощутил приступ клаустрофобии. От морской стихии меня отделяла лишь тонкая переборка, по листам которой стекали струйки воды.

Я стянул одолженную фуфайку, засучил рукава и подошел к топке. Осмотрев рычаги, я потянул за один, и дверца открылась. Груда пепла светилась слабым красным светом, но огня не было. Не похоже, чтобы за топкой все время следили. Ломиком, лежавшим поблизости, я поковырял сверкающую массу. Две другие топки были холодными. Только в одной, перед которой стоял я, еще теплилась жизнь.

Я вспомнил, как тогда, в первый раз, он плелся по машинному отделению, а я кричал сверху в разверстую бездну.

Его не было в котельном ни тогда, ни после. И все же он был весь в угольной пыли. Я стоял, опершись о лопату, и размышлял, пока шум волн, бьющихся о корпус, не напомнил мне о деле.

Тогда я начал забрасывать в топку уголь. Я работал, пока полностью не загрузил ее. Потом закрыл дверцу топки и открыл дымовую заслонку. Через несколько минут в топке затрещало, вокруг краев дверцы показался яркий свет пламени, озарив помещение теплым сиянием. Из темноты показались неясные очертания окружавших меня предметов.

Я снова открыл топку и усиленно заработал лопатой. Вскоре мне уже пришлось раздеться до пояса. Пот градом стекал с моего блестящего, грязного тела.

Не знаю, как долго все это продолжалось. Мне показалось, что я много часов орудовал лопатой, обливаясь потом в этом аду. Топка ревела, от нее шел жар, но все же только спустя долгое время я заметил, что давление в котлах выросло. Стрелка манометра медленно поднималась. Я отдыхал, наблюдая за ней, когда услышал сквозь рев топки слабый стук по металлу. Обернувшись, я увидел капитана, стоящего в проеме двери. Он подошел ко мне, и я заметил, что он шатается, но не от качки, а от усталости. Дверца топки была приоткрыта, и при свете огня я увидел его потное, изможденное лицо, запавшие глаза и темные мешки под ними. Он остановился, заметив, что я разглядываю его.