Зато кабинет Делоне был обшит панелями и радовал глаз мягкой, пышной мебелью. На стенах висели полотна. Их рамы выглядели слишком дорогими, чтобы вмещать в себя простые копии. В комнате ощущался запах от кожаных переплетов тех фолиантов, которыми были уставлены стеллажи. По центру письменного стола располагался ноутбук; имелся также лазерный принтер и интерком. Впрочем, общее впечатление было все же архаичным. Изображения распятого и умирающего Иисуса в терновом венце в свое время встречались повсеместно в христианском мире. В двадцать первом столетии этого уже сказать было нельзя. Однако на рабочем — и, надо полагать, молитвенном — месте Делоне имелось несколько печальных напоминаний о Сыне Господнем, принесенном в жертву ради человечества. В целом кабинет больше напоминал просторную келью из более возвышенной и благочестивой эпохи.

Он поблагодарил бледного послушника, который привел Сузанну, после чего церемонно поздоровался с ней за руку. Как и говорил Мартин, монсеньор оказался гигантом. Ее ладонь буквально утонула в медвежьей лапе, а плечи под сутаной оказались столь широки и плотны, что скорее принадлежали толкателю ядра или штангисту. Но такие мускулы он приобрел вовсе не в спортзале, в этом Сузанна не сомневалась. Он был одним из тех богатырей, что появлялись на свет очень крепкими. Его будущая физическая сила еще в утробе матери сформировалась из чего-то крошечного и неосязаемого. Слово, которое приходило на ум, носило несколько архаический оттенок, по крайней мере в глазах Сузанны. Но при этом было точным. Вот оно: «могучесть». Монсеньор Делоне был могуч. Однако рукопожатие оказалось осторожным, да и манера держаться чуть ли не сконфуженной.

Напротив его стола находился кожаный диван, к которому Делоне и подвел Сузанну. Он принял плащ и повесил его на вешалку в углу комнаты. Жестом пригласил располагаться, но сам садиться не стал, а для начала спросил, не желает ли гостья чаю или кофе. Сузанна вежливо отказалась. Тогда он предложил воды и, когда она согласно кивнула, налил ей стакан из графина, что стоял на круглом столике. После этого встал напротив, заложив руки за спину. Сузанна отпила глоток. Вода оказалась ледяной. Наверное, из колодца — в таких местах принято иметь собственный источник. Здесь не пьют минералку из бутылок, которые месяцами стоят под люминесцентными лампами круглосуточных магазинчиков.

— Спасибо, что согласились меня принять.

— Когда вы услышите мой рассказ, то увидите, что это наименьшее из того, что я мог для вас сделать.

Она отпила еще один глоток, раздумывая над тем, до какой степени ужасной может оказаться обещанная повесть. Сигареты остались в бардачке автомобиля. С другой стороны, в церквях курить не разрешается. К тому же Сузанна плохо знала приличествующий такой оказии протокол. Здесь все может носить церковный характер, подобно тому, как посольства сохраняют за собой статус суверенного государства.

— Могу ли я обращаться к вам по имени?

— Разумеется, монсеньор Делоне. Я была бы этому только рада. И мне очень хотелось бы, чтобы вы рассказали мне правду о человеке, выдававшем себя за Питерсена.

— Сузанна, он один из нас.

— Представитель католической церкви?

— Священник.

— Он не очень-то походил на священнослужителя.

— На то были свои причины.

— К примеру, он прекрасно разбирается в судостроении.

— Это верно.

— Знаете, я, пожалуй, выпила бы кофе.

— Кстати, здесь можно курить.

— Черт возь… Прошу прощения. С ума сойти. Я свои сигареты в машине оставила.

— Возможно, — улыбнулся Делоне, — вас немного шокирует новость, что здесь есть священники, которые подвержены этому греху. Я к тому, что, пожалуй, мог бы стрельнуть для вас пачечку «Мальборо лайтс».

Питерсен, чье настоящее имя было Шин Макинтайр, происходил из бостонских ирландцев и до сорока пяти лет даже не задумывался над возможностью ступить на религиозную стезю. На протяжении пяти поколений деловое поприще его семьи касалось рыболовного судостроения. Он нарушил традицию и начал строить гоночные яхты, потому как еще в юности, занимаясь этим спортом, понял, что любая яхта, к модернизации конструкции которой он прикладывал руки, оказывалась более быстроходной и маневренной.

Верфь Макинтайра процветала. Шин увенчал два десятилетия бизнес-успеха, купив круизную яхту в качестве подарка на собственный сорокалетний юбилей. Когда она неделей позже налетела на риф возле Багамских островов, его супруга и четырнадцатилетний сын погибли, потому что Шин, стоявший в тот день за штурвалом, выпил чуть ли не пинту белого рома. Макинтайра подняли из воды через четырнадцать часов после крушения. Он бредил, но к тому времени успел протрезветь. Месяцем позже он поступил в семинарию, решив сделаться священником.

— Зачем же он притворялся Питерсеном? — спросила Сузанна.

— Потому что ему приказали, — ответил Делоне, не прятавший глаз лишь невероятным усилием воли. — Да, приказали. Во искупление греха.

— Мне кажется, монсеньор, вам следует объясниться подробнее.

Делоне стоял возле арочного окна, плохо пропускавшего свет из-за толстого свинцовистого стекла. Четыре таких окна украшали наружную стену комнаты, но даже сообща они давали недостаточное освещение. А впрочем, погода на улице стояла мерзкая, и Сузанна слышала стук дождевых капель, бросаемых ветром.