Слишком много кларета и мало здравомыслия, сказала она себе. Она выболтала свои тайны хуже агента-перебежчика.

Ее отец был бы потрясен ее поведением.

Но в конце концов Минерва и Элинор согласились с ее доводами и, вместо того чтобы встревожиться от ее признания, обняли и обещали помочь.

«Мы будем стараться помогать друг другу», — уверяла Минерва, когда они, пошатываясь, побрели спать.

Но доживут ли эти настроения до холодного света дня, задавалась вопросом Люси. Похоже, их слуги не были проинформированы об ослаблении напряженности, достигнутом минувшей ночью. Люси остановилась на лестнице, заслышав начинавшийся спор между горничной Минервы и служанкой Элинор. Кажется, из-за утюга.

В глубине дома звенел голос чем-то недовольной Клапп, и даже мистер Оттер, невозмутимый, рассудительный мистер Оттер, спорил с экономкой, миссис Хатчинсон, у лестницы.

— Разумное питание для юного человека, мадам, — говорил он, — не включает двойную порцию бекона и яиц. Такой диетой вы превратите его в прожорливого увальня. Овсянка и слабый чай подойдут ему гораздо больше.

— Он не лошадь, мистер Оттер, — возразила экономка. — Мальчик растет, и его аппетит тоже. И скажу вам прямо: не болтайтесь возле меня в кухне со своими нравоучениями, иначе это будет ваша последняя еда в жизни.

О Господи! И это только первое утро в их новой обители. Что же будет к концу недели?

Забренчал дверной колокольчик, и Люси огляделась в поисках Маджетта. Но бывшего денщика Тэтчера, а ныне их дворецкого, нигде не было видно.

И не похоже было, что мистер Оттер или миссис Хатчинсон намерены открыть, когда колокольчик звякнул снова, куда более настойчиво.

Люси жалобно посмотрела на экономку и кухарку в одном лице, но миссис Хатчинсон, вытирая руки о передник, что называется, умыла руки.

— Не стану открывать, — объявила она. — Наверно, очередной щеголь, из тех, что с рассвета повалили в дом. Я от них устала. В доме цветов больше, чем на похоронах, и пахнет так же.

Только теперь Люси заметила букеты, они грудами лежали везде — на столике для визитных карточек, на диванчике у окна, даже полка для безделушек была завалена букетами.

Кажется, что все оранжереи в Лондоне подверглись набегам.

— О Господи! — воскликнула Люси. — Для кого все это?

— Выберите свои, миледи. Они присланы «леди Стэндон». — Фыркнув, экономка покачала головой. — Не думаю, что хоть кого-то из этих безмозглых типов волнует, кто из вас получит цветы. У них женитьба на уме.

— Что за глупость! — задохнулась Люси. — С чего они взяли… — Ее остановил очередной звонок колокольчика.

— Не смотрите на меня! — заявила экономка. — Я уже ноги сбила, бегая все утро к двери, чтобы выслушивать всякие глупости. — Она посмотрела на мистера Оттера и многозначительно подняла брови. — К тому же мне надо приготовить яблочный пирог и заварной крем для юного хозяина. — Она круто повернулась и направилась в кухню.

— Милая моя, вы ребенка, как рождественского гуся, откормить хотите? — запричитал мистер Оттер и двинулся следом за миссис Хатчинсон, бубня о правильном питании.

Люси подумала, что, окажись сейчас на ее месте Минерва или Элинор, бедняга за дверью напрасно дергал бы шнурок колокольчика, но, к счастью для визитера, она не обладала их аристократической чувствительностью.

В конце концов, она достаточно часто открывала дверь в доме отца в Хэмпстеде.

Всегда надеясь, что это он вернулся за ее сердцем, как обещал…

Очередной звонок нарушил ее размышления. Лавируя между букетами, она подошла к двери, щелкнула замком и распахнула ее.

И ей тут же сунули охапку роз.

— Для леди Стэндон! — объявил властный голос. Затем последовал другой букет из душистых гиацинтов.

— С чего вы решили, что прекрасная леди Стэндон примет ваши несчастные банальные розочки, дружище? — добавил другой столь же высокомерный голос.

Люси старалась отодвинуть цветы, чтобы разглядеть самозваных кавалеров, но тут появилась еще одна персона.

— Прочь с дороги! — приказал голос пожилой дамы. — Боже милостивый! Это вы, Перси Хармонд? — Трость вклинилась между мужчинами и, ударив их по ребрам, заставила расступиться, букеты полетели в воздух и осыпались дождем бутонов и лепестков.

Царственная старуха с морщинистым лицом и искрящимися синими глазами, сжимая трость, разглядывала двух джентльменов, будто решая, кого стукнуть первым.

Ее пристальный взгляд задержался на бедняге Перси Хармонде.

— Милый, да вы стали таким же тучным, как ваш дядя Генри! И, вероятно, тоже в долгах. Что вы себе думаете? Явились с визитом к моей племяннице? Уйдите! И вы тоже, лорд Джордж! Что за цвет у вашего жилета? Вы в нем выглядите больным. О чем думал ваш портной? Нет! Даже не говорите, что это была ваша идея, иначе я подумаю, что вы еще больший болван. С вами неприятностей не оберешься. Уходите!