— Да, пожалуй. — Водка уже растеклась чудесным теплом в желудке, но Донован была уверена, что еще с одной сумеет справиться. — Тут полагается швырять пустые рюмки в камин?

— Нет! — расхохотался Адам. — Так только в кино делают или в России. Думаю, если ты отколешь такой номер, то у какого-нибудь древнего члена клуба случится инфаркт. Пусть уж рюмки унесут, как положено. — И он подозвал жестом официанта.

— А это кто? — заинтересовалась Сэм, оглядывая многочисленные портреты на стенах, после того как официант забрал пустые рюмки и принял заказ.

— Довольно-таки устрашающие на вид субъекты, верно? Полагаю, все они поляки, но, кроме актрисы Рулы Ленска, я никого не узнаю. Вон те парни в беретах над стойкой наверняка герои войны. Вряд ли в отборе картин следовали какой-то логике. К примеру, над камином в столовой висит огромный портрет герцога Кентского, а я сильно сомневаюсь, чтобы у него даже когда-нибудь горничная-полька служила.

Донован расхохоталась и, все еще рассматривая портреты, заключила:

— Коллекция шикарная. Правда, не уверена, что я повесила хотя бы один такой портрет себе на стенку.

— Скорее всего, их клубу кто-то завещал. Готов держать пари, это был сам художник, а старички в комитете из вежливости не отказались.

— А что это за золотой орел в короне?

— Это государственный герб Польши. Вообще-то орел должен быть белым. Когда к власти пришли коммунисты, корону с орла они сняли. Только тут, в клубе, он оставался в головном уборе.

Принесли водку.

— Повтори еще, как по-польски «твое здоровье»? — попросила Донован, поднимая рюмку.

— Na zdrowie.

У Залески тост звучал так красиво! Сэм повторила. В школе у нее особых способностей к языкам не было, но эти слова соскользнули с языка легко, без усилия.

— Гораздо красивее, чем наше «Будь здоров».

— Не говоря уж о тостах типа «Пей до дна!» или «Ну, вздрогнули!», — улыбаясь, добавил Адам. — Английский язык, на мой взгляд, слишком практичный. И непоэтичный. Особенно когда касается выпивки или любовных отношений.

Донован почувствовала, что у нее зарделись щеки. То ли от водки, то ли от того, как он смотрел на нее, — толком она не поняла.

— Ты свободно говоришь по-польски?

— Я родился и вырос в Англии, но дома мы всегда говорили по-польски. — Адам допил водку и улыбнулся. — Теперь твоя очередь.

— Одним глотком? О'кей. Вот!

Он наблюдал, как она опрокинула рюмку. Водка показалась ей еще вкуснее, хотя была ледяной и обожгла Донован горло.

— Эта называется «Зубровка», — пояснил он, — настоянная на «траве зубра». Хочешь попробовать еще лимонную? Очень вкусная. Хотя с тебя хватит. Водка с непривычки сильно ударяет в голову.

Донован колебалась. Ей еще предстояло готовить ужин для Клэр, а она даже в магазин не зашла. К счастью, почти у дома находится «Теско», открытый допоздна. Не стоит, конечно, возвращаться домой навеселе. А, какого черта! Так приятно сидеть с ним рядом! Сэм хотелось хоть еще чуть-чуть оттянуть неизбежный момент расставания.

— О'кей. Еще одну, а потом мне точно уже пора идти.

Официант куда-то исчез, и Залески сам отправился к стойке заказать по последней.

— Знаешь, а ты совсем не такая, какой мне представлялась женщина-полицейский, — заметил Адам, усаживаясь за столик через несколько минут с двумя рюмками.

— Ну да? — расхохоталась она.

— Правда, прежде я не был знаком ни с одной. Лично, во всяком случае. Раз только какая-то остановила меня за превышение скорости.

— Отдел расследования убийств немножечко отличается от дорожно-патрульной службы, — заметила Донован, очень надеясь, что он не станет расспрашивать ее о нынешнем расследовании.

— Могу себе представить. А какое у тебя образование? Как получилось, что ты стала работать в полиции?

— У меня диплом по английскому языку, — пожала плечами Донован. — В наши дни толку от него никакого. Работать в школе, как мои родители, — это не по мне. Отец у меня — лейборист, типичный читатель еженедельника «Нью стейтсмен», и служба в полиции — единственное, чем я могла его удивить. Ну разве только еще вступить в партию «Молодые консерваторы».

Адам улыбнулся:

— На самом деле «совсем не такая» означает, что ты очень женственная и миниатюрная для полицейского.

— В том смысле, что коротышка?

— Нет, именно миниатюрная.

— Ой, да ладно! Меня это не колышет. Я вполне довольна тем, какая я есть. И к счастью, сейчас в полиции нет ограничений по росту. Да и для того, чем занимаюсь я, не требуется ни выдающегося роста, ни особой физической силы.

— Конечно. Полагаю, работа детектива требует только хороших умственных способностей. За тебя, Сэм, и успешное расследование. — Улыбнувшись, Адам выпил водку и добавил что-то по-польски.