Окровавленная нога Шарпа подвернулась, он поскользнулся, и Харперу пришлось подхватить его поудобнее. Слова ирландца потонули во внезапном перезвоне колоколов: звонил каждый колокол на каждой церкви Бадахоса, и Харперу на секунду показалось, что они отмечают неудачу британцев. Потом он вспомнил, что уже, должно быть, полночь, а значит, наступило воскресенье, Пасхальное воскресенье, и колокола звонят в честь величайшего из чудес. Харпер прислушался к какофонии и дал себе самое нехристианское из всех возможных обещаний. Он совершит собственное чудо. Он убьет человека, который пытался убить Шарпа. Даже если это последнее, что он может сделать, он убьет человека, которого нельзя убить. Насмерть.

– Лежите смирно! – пробурчал доктор, не столько для Шарпа, который был недвижим, сколько по привычке. Он повертел в руках щуп, осмотрел его и тщательно вытер фартуком, прежде чем аккуратно сунуть в рану на бедре Шарпа. – Кажется, вам неплохо досталось, мистер Шарп.

– Да, сэр, - прошептал Шарп. Нога горела, как покусанная ядовитой змеей.

Доктор поворчал и нажал сильнее. Из раны хлынула кровь.

– Ага! Замечательно! Замечательно! Я ее нащупал, - он надавил чуть сильнее, пытаясь кончиком щупа подцепить пулю.

– Господи!

– Да, это очень помогает в беде, - машинально заметил доктор. Он выпрямился, оставив щуп в ране: - Вам повезло, мистер Шарп.

– Повезло, сэр? – ногу дергало по всей длине, от лодыжки до паха.

– Повезло, - доктор взял стакан кларета, который ординатор всегда держал полным, и снова поглядел на щуп, затем перевел взгляд на Шарпа. – Резать или не резать, вот в чем вопрос. Как у вас с живучестью?

– Хорошо, сэр, - вместо ответа вышел стон.

Доктор шмыгнул носом – его простуда со дня порки Харпера не прошла:

– Может, она там и останется, мистер Шарп, но я считаю, что нет. Вам повезло: она не глубоко. Должно быть, пуля ударила на излете, – он направил свой взгляд куда-то за Шарпа, потом достал длинный тонкий пинцет. Осмотрев заостренные кончики, он соскоблил с них пятнышко грязи, поплевал и протер рукавом. – Так! Теперь лежите смирно и думайте об Англии! – он засунул пинцет в отверстие, разработанное щупом, и Шарп шепотом выругался. Доктор проигнорировал его слова: он нащупал пулю, которую зацепил щуп, надавил на пинцет и накрепко захватил комочек металла. – Замечательно! Еще секунду! – он резко дернул пинцет, нога Шарпа судорожно дернулась, и в руках доктора оказалась пуля, которую он вместе с инструментом презрительно бросил на стол. – Замечательно! Эх, если бы Нельсон [43] был со мной знаком... Так, хорошо. Перевяжите его, Харви.

– Да, сэр, - ординатор отпустил локти Шарпа и нагнулся под стол в поисках чистого бинта.

Доктор взял пулю, все еще зажатую в пинцете, и стряхнул с нее капли крови в ведро с водой. Затем он удивленно приподнял брови:

– Ага! Пистолетная пуля! Неудивительно, что она не проникла глубоко: для пистолета, наверное, было далековато. Хотите ее сохранить?

Шарп кивнул и подставил ладонь. Да, это была не мушкетная пуля: серый шарик был всего в полдюйма диаметром. Шарп вспомнил короткую вспышку желтого пламени: семиствольное ружье заряжалось именно полудюймовыми пулями.

– Доктор?

– Шарп?

– А что с другой раной? Пуля еще там?

Доктор тщательно вытер руки о фартук, знак исключительности профессии:

– Нет. Прошла насквозь, Шарп, только кожу пробила. Вот, возьмите, - в руках его возник стакан бренди.

Шарп выпил и откинулся на стол, ординатор промыл и перевязал его ногу. Особенной злости, что именно Хэйксвилл пытался его убить, у Шарпа не было – только любопытство и благодарность за то, что выжил. И уж точно он не был удивлен: если бы залповое ружье было у него, а Хэйксвилл оказался в пределах досягаемости, Шарп без тени сомнения нажал бы на курок и отправил сержанта к дьяволу. Он посмотрел на доктора:

– Сколько времени, сэр?

– Сейчас рассвет, Шарп, рассвет Пасхального воскресенья, когда все должны возрадоваться. Так что примите свою участь со смирением, - и он чихнул.

– Конечно, сэр, - Шарп спустил ноги со стола и натянул кавалеристские штаны. В кожаной накладке на внутренней стороне правого бедра осталась маленькая дырочка там, куда ударила пуля.

Доктор тоже заметил дырочку и рассмеялся:

– На три дюйма выше – и вы были бы последним в своем роду.

– Да, сэр. – Очень смешно. Он попробовал опереться на ногу и понял, что та выдержит. – Спасибо, сэр.

– Не за что, Шарп, разве что за мои скромные способности и четкое исполнение обязанностей. Полбутылки рома – и будете скакать, как ягненок. Спасибо Медицинскому совету и лично главному аптекарю, коим я являюсь покорным слугой, – он приподнял полог палатки.
– Приходите, если надо будет что-нибудь ампутировать.

– Обязательно обращусь именно к вам, сэр.

Войска, разойдясь после ночной атаки, уже сложили в штабеля оружие и заканчивали скудный завтрак. Зато пушки трудились вовсю, паля теперь не только по Тринидаду, но и по бастиону Санта-Мария, и Шарп представил, как дым стелется над водой озера. Проклятый порох! Количество пороха было сильно недооценено, иначе Шарп, Харпер и стрелки сейчас были бы героями. А так они стали париями. Шарп чувствовал, что назревают неприятности: ночной провал нуждается в козлах отпущения.