Шрифт:
Обреченный молчит.
– Тебе ведь сказали, что убежище в Соборе надежно, так? Солгали, негодяи! Так почему ты должен выгораживать тех, кто тебя убил? Они что-то пообещали? Не тебе. Семье, близким? Неважно, плохое или хорошее, ты убедился, каково им верить. Назови имена сейчас, и мы спасем твоих родных от худшего – если ты подаришь нам время…
Увы. Палачу достается работа – Диего сидит рядом со строчащим протокол писарем, рисует закорючки на листе бумаги. Записывать нечего, кроме воплей и проклятий. Бессмысленных? О, нет! Диего решительно встает.
– Дожимайте без меня. Есть мысль… И мне стоит ее проверить. Срочно.
Мысль простая, глупая. Действительно, достойная легавой. Даже «мясной» собачке пришла бы умней. Но лучших нет и, пока не взошло Солнце знания, стоит поискать ответа под фонарем очевидности.
История двенадцатая
с результатами драки, подслушиванием и длинными беседами
Севилья узнает все, и скрытое скорей, чем явное. На этот раз днем друзей у судьи больше, чем врагов, – по крайней мере, в открытую. Со всех сторон сыплются приветствия, от злопыхателей тоже. Неважно, дурное или хорошее дело ты совершил, если достиг невозможного, а выдача преступника с соборных задворок еще вчера казалась немыслимой. Найти дом купца, у которого вчера горело, труда не составило. Шаг сквозь неплотно прикрытую дверь в дворик-патио, по лицу растекается прохлада от тени, из фонтана торчат ноги, затянутые в ливрейные штаны. Живые: дрыгают. А вот человечек под покосившейся пальмой тих и неподвижен.
Ставня приоткрыта.
Диего приваливается к стене возле самой щелки, прижатый к губам палец требует тишины. Алькальд – весь внимание, уши не должны упустить ни одного слова из происходящего внутри разговора. Два голоса, один незнакомый, другой поднимается из памяти, но никак не достигнет сознания. Он звучал давно, он нес опасность…
– Итак, – опасным голосом.
– Склад запалил я сам.
Спокойно, открыто, словно терять нечего. Да, поди, так оно и есть: дворик усеян следами торопливых сборов. Кое-кто собирался бежать, да не успел. Да, бывает, оброненная монетка и под фонарь прикатывается. А потерпевший оказывается самым что ни на есть злоумышленником.
– Зачем? – продолжает опасный голос. – За поджог положен костер. Если бы сгорело хоть что-то, что принадлежит не вам… А так будет штраф. Запрет содержать склады. Вероятно, изгнание из города.
– А что мне оставалось делать… Надежда была.
– Это-то с чего?
– С того самого. – Пауза, словно говорящий подчеркнул слова каким-то бессильным жестом. – Товар у меня без бумаг. Таможенных.
– Контрабанда?
– Она самая. А у кого не контрабанда? Пошлина-то дороже товара. А тут заказы с новых доков вымели весь ячмень в Кастилии. Пришлось тащить из Арагона… Из Испании в Испанию – да через таможню!
Подслушивающий алькальд кивнул сам себе.
– Вот как? Кому же он шел?
– Им же, докам. Ежели желаете, могу книги показать.
– Озаботьтесь.
Слышны неуверенные шаги купца, тяжелые, как гири башенных весов, и такие же размеренные незваного гостя.
Шуршание бумаги.
– Да, дело короля, – вздыхает опасный голос. – Выходит, что ты обобрал королевскую конницу ради флота? Этот спор решать не мне. Впрочем, со временем он будет разрешен, иными людьми в ином месте, и тогда, быть может, я снова навещу вас. До свидания, почтенный купец.
– Целую ваши но…
Диего не дослушал благодарностей негоцианта – пришлось отскочить от слухового поста, схватиться за рукоять меча. Лучше бы вообще перемахнуть через ограду – но прыгать на два своих роста Диего не умеет, а до ворот добежать не успеть.
Черный силуэт в дверях – и мгновенное узнавание. Тот самый рыцарь Калатравы, что некогда встретился на узкой улочке необмятому новичку. Зато здесь – широкий дворик, а дон Терновник теперь ветеран. Блеск толедской стали – и стальные же слова навстречу:
– Мне некогда, сеньор диестро. Поэтому, если вы не настаиваете на поединке, я удалюсь. – Рыцарь видит, как оружие судьи вновь прячется в кармане мантии, и металл из голоса уходит. – И по возможности не трогайте Кальяри. Он прохвост, как все италийцы, но все же королевский поставщик.
– Учту, сеньор. Доброго пути.
Дневная тень скрывается за воротами.
Что ж, пора переменить действие: были купец и рыцарь, будут купец и судья. Второй за день представитель власти роется в бухгалтерии… Долго роется. За окном бродят побитые слуги, уже, верно, размышляющие, где сыскать нового хозяина, и стражники. Эти просто скучают. Купец плюнул и достал трубочку. Прежде чем набивать, спросился:
– Дозволите надымить?
– Да-да, курите… Кстати, впервые вижу, чтоб человек в собственном доме на пол плевал.
– А дом еще мой?
Диего хмыкнул.
– От вас зависит. Если я решу, что все показания против вас, данные поджигателем и убийцей, облыжны.
– И что может помочь сеньору алькальду прийти к такому заключению? Я, со своей стороны…
– Тссс! – прижимает палец к губам судья. – Если вы мне предложите взятку, доки, что чинят королевские галеры, могут остаться без ячменя. Кстати, что-то цены у вас низехонькие. Чуть ли не в убыток торгуете.