Заключение, которое мне зачитал по телефону Фролов, гласило: «Материал представленного образца: зеленовато-желтая, тяжелая, твердая и свилеватая древесина. По особенностям структуры можно уверенно заключить, что это древесина ветви оливы. Возраст до прекращения роста – семьдесять лет. Регион произрастания дерева – Южная Далмация (восточный берег Адриатического моря от южной части побережья Хорватии до Албании). Дерево было высажено в период от одна тысяча трехсотого до одна тысяча триста пятидесятого года. Последняя обработка древесины выполнена не более двух-трех месяцев назад».

Оно почти буквально повторяло заключение Волкова, которое он, с его слов, дал покойному академику Липатову по кресту с серебряными гвоздиками. Возраст ветви был существенно меньше: видимо, для изготовления древка была срезана достаточно тонкая прямая ветка. Возможно, это была тонкая трость или жезл, который кто-то совсем недавно превратил в арбалетную стрелу. Но зачем?

– Наверное, убийца хотел дать понять тем, кого представлял Загоруйко: дескать, убийство связано с крестом из ветви оливы и не пытайтесь им завладеть, – предположил я.

– А откуда он мог знать, что следствие обратится к Волкову, а не ограничится стандартной материаловедческой экспертизой? – задал резонный вопрос Фролов. – Ведь можно просто указать, что материал древка стрелы: зеленовато-желтая, тяжелая, твердая и… как там… ну, не важно, короче, прочная древесина, предположительно оливы – и этого будет вполне достаточно для следствия.

– Вот я, например, подумал: если дело передали в следственное управление города, то уровень расследования будет более высокий, – ответил я. – Разумеется, это дилетантский подход, но убийца мог думать так же. А у вас самого нет ощущения, что киллер-арбалетчик не был профессионалом? И что арбалетчик из «Старбакса» не имеет ничего общего со стрелком из «трехлинейки» с глушителем?

– Мои предположения гроша ломаного не стоят, если не подкреплены фактами, – заметил Фролов. – А факты таковы: и тот и другой стреляют очень хорошо. И ушли оба грамотно. Вот так… Ищем следы. И пока это все.

В это момент раздался звонок мобильника. Я взглянул на номер вызывающего абонента: Тавров. Хм… Не ждал его звонка. Что-то случилось? Пришлось торопливо распрощаться с Фроловым.

– Слушаю вас, Валерий Иванович!

– Слава, ты, часом, не рядом с Липатовым?

– Нет, я дома, один.

– Хорошо. Есть информация по грабителю, который так нелепо погиб возле подъезда дома Липатова. В подмосковной Купавне одна старушка «божий одуванчик» обратилась в милицию с заявлением о пропаже жильца – Колтунова Виктора Павловича. Жилец оплатил проживание за три месяца, и, когда он месяца два не появлялся в съемной комнате, хозяйку взволновало, что он и дальше может не появиться – значит, прямой ущерб бабуле, надо срочно нового жильца искать. А как селить нового жильца, если вещи предыдущего постояльца в комнате? Вот и явилась она в милицию с заявлением о пропаже жильца. Заявление бабули восприняли без энтузиазма. Старушку уговорили его забрать и посоветовали после окончания оплаченного жильцом срока просто собрать его вещи и отдать их, если вдруг жилец объявится: дескать, не обижайся мил-человек, но платить надо вовремя, особенно одиноким пенсионеркам со скромными доходами. А коли будет возмущаться и качать права, то немедля звонить участковому, и тот решит все проблемы. Вот бабулька и решила собрать пожитки Колтунова. Взяла его сумку, и показалось ей странным: сумка пустая, но тяжелая. Полезла любопытная старушка в сумку, а там в потайном кармане пистолет! Настоящий, с полной обоймой, и еще запасная имелась. Перепуганная старушка сразу же бросилась в милицию. Провели обыск. Помимо оружия нашли паспорт Колтунова, и тут один из оперов вдруг сообразил, что лицо Колтунова ему вроде бы знакомо. В комнате жильца сняли отпечатки пальцев. Кроме отпечатков пальцев хозяйки квартиры, на предметах обстановки оказались отпечатки пальцев только одного человека – Торбы Ярослава Ивановича, тысяча девятьсот семидесятого года рождения, уроженца украинского города Тернополь. Тебе ничего не говорит это имя?

– Честно говоря… – растерянно пробормотал я, лихорадочно роясь в архивах своего мозга.

– Не вспоминай, ты можешь этого и не знать, – сжалился Тавров. – Так звали того самого беглого рецидивиста, которого на твоих глазах сбила машина возле дома Липатова.

Вот оно что!

– Но зачем ему два паспорта? – удивился я. – Ведь я так понимаю, что фальшивые документы денег стоят. А откуда у беглого рецидивиста деньги? Похоже, что документами его снабдил наниматель.

– Скорее всего, так оно и есть, – согласился Тавров.

– Но где-то Торба должен был встречаться с нанимателем, – продолжал я. – А раз он в розыске, то лишний раз выходить на улицу он бы поостерегся. Что там сказала старушка насчет посетителей ее жильца?

– Был один посетитель. Она обратила внимание, что он старался прятать лицо и не снимал перчаток, заходя в комнату Торбы. Высокий, одет в пальто из серебристой плащовки и шляпу с широкими полями. Старушке удалось мельком увидеть лицо гостя, когда он выходил из туалета и внезапно столкнулся с ней в полутемном коридоре. По ее уверениям, она узнает его, если увидит в жизни. Но фоторобот составить не смогла.

– А в туалете снимали отпечатки пальцев? – спросил я.

На том конце линии связи на полминуты воцарилось молчание. Затем снова раздался голос Таврова:

– Слава, ты гений! Ну уж в туалете перчатки он должен был снять обязательно! Впрочем, милиция сразу потеряла интерес к делу, как только выяснилось, что находящийся в розыске рецидивист уже мертв. Но я пошлю человека, который снимет отпечатки пальцев по всей квартире, в первую очередь в туалете и ванной комнате. Старушка ведет очень замкнутый образ жизни и вряд ли впускает в дом случайных людей. Если наниматель Торбы прикоснулся к чему-нибудь в туалете, кроме сливной ручки, то мы легко вычислим его отпечатки. Ладно, сейчас же позвоню своему криминалисту.