— Извини, — отозвался Майк. — Пошутил неудачно. Грубо получилось. Извини. Окажись я на твоем месте, я бы с ума сходил. — Майк взял меня за загривок и легонько потряс.

Дэнни поднялся во весь рост. Свой рост. Он был не высоким, но накачанным, хорошо сложенным и мощным. Такие парни и участвуют в «Формуле-1». Боксеры наилегчайшего веса.

— А я и схожу с ума.

Майк задумчиво кивнул.

— Выглядишь спокойным. Наверное, потому ты хороший гонщик.

Я мельком взглянул на него: он угадал мои мысли.

— Тебе не трудно заехать ко мне и забрать его вещи? — Дэнни вытащил из кармана связку ключей, нашел нужный и стал снимать. — Еда лежит в кладовке. Дай ему сегодня полторы чашки. На ночь он любит есть печенье, три штучки скорми ему. Коврик его захвати, он в спальне, у кровати. Еще ему потребуется игрушечная собачка. Просто спроси его: «А где наша собачка?», и он сам ее найдет. Он иногда ее прячет.

Дэнни вручил Майку ключ от дома, остальные с мягким звоном опустил в карман.

— Этот к обоим замкам подходит, — прибавил он.

— Все будет нормально, не волнуйся, — ответил Майк. — Тебе одежду какую-нибудь сюда завезти?

— Нет. Я приеду домой утром и, если потребуется, возьму все необходимое.

— А ключ?

— У Евы есть ключ. Возьму ее.

Они замолчали. Снова послышалось пение сверчков, шум ветра и машин, свист вентиляторов на крыше, далекие звуки сирен.

— Не держи в себе. Выругайся, что ли. Нас все равно никто не видит и не слышит.

Дэнни посмотрел на свои ботинки, высокие, на толстой подошве, в которых он так любил ходить по лесам. Они уже здорово пообносились. Ему нужны были новые, он сам мне об этом говорил, но не покупал, денег жалел. Я думаю, он очень хотел, чтобы их ему подарили на день рождения, Рождество или на какой-нибудь другой праздник. Не дарили, никто не догадывался. Вот перчатки водительские дарили, у него их собралось пар, наверное, сто, а вот туристических ботинок никто ему так и не купил. Я слушал.

Он посмотрел на Майка.

— Вот почему она в последнее время не обращалась в больницу.

— Не понял? — переспросил Майк.

— Она все чувствовала и очень боялась.

Майк кивнул, но явно ничего не понял.

— Как насчет гонок на будущей неделе? — спросил он.

— Завтра позвоню Джонни и скажу, что выбываю до конца нынешнего сезона. Я должен оставаться здесь.

Мы с Майком приехали к нам домой забрать мои вещи. Я едва не сгорел со стыда, когда он сказал: «А где наша собачка?» Я никому не признавался, что сплю с игрушкой. Но что поделать? Нравится мне она. Дэнни оказался прав: я спрятал собачку от Зои, чтобы она не взяла ее, а еще потому, что как только кто-нибудь ее увидит, то сразу начинает обнимать. Такая она вся красивая и мягонькая. А я не желаю, чтобы кто-нибудь лапал мою собачку. Кто их всех знает, занесут еще в нее вирус от зебры. Он ведь никуда не исчез, тут все гуляет.

Короче говоря, вытащил я свою собачку из-под дивана, потом мы снова уселись в «альфа-ромео» Майка и поехали к нему. «Жена» Майка, которая, в общем-то совсем и не жена, а женоподобный мужчина, спросил нас, как дела, но Майк отмахнулся и налил себе виски.

— Прилично скрутило парня, — ответил Майк. — Того и гляди аневризма появится или еще что-нибудь.

«Жена» Майка поднял мою собачку, которую я положил перед собой на пол.

— Эта дрянь тоже у нас тут будет?

— Послушай, — вздохнул Майк, — всем нам порой требуется страховка. Что тебе не нравится?

— Но она же воняет, — отозвался «жена» Майка. — Я постираю ее.

И он бросил ее в стиральную машину! Мою собачку! Первую игрушку, которую мне купил Дэнни, он швырнул в стиральную машину… прямо в мыло! Я не верил своим глазам. Ни один человек еще не обращался так с моей собачкой!

Через стекло я посмотрел внутрь стиральной машины и увидел, как барабан швыряет мою собачку и как она бьется о его стены. Я глядел, а они смеялись. Беззлобно, правда. Они ведь думали, что я — тупой, так все люди думают о собаках. Они хохотали, а я глаз не мог оторвать от своей собачки. А потом они вытащили ее и сунули в сушилку, вместе с полотенцем, и мне пришлось еще ждать. Когда же она высохла, они вытащили ее. Тони, «жена» Майка, сунул ее мне, сказав: «Так будет лучше, правда?» И собачка была еще теплая.

Мне захотелось возненавидеть и его, и весь мир, даже свою собачку — глупую мягкую игрушку, которую мне подарил Дэнни, когда я был еще щенком. Я разозлился, что наша семья вдруг распалась — Зою утащили «близнецы», Еву упрятали в больницу, а меня, словно беспризорника, передавали из рук в руки. Да еще собачку мою взяли да и выстирали. Я хотел убежать, бросить всех и начать жить одному, с моими предками, хоть в Монголию, сторожить овец, охранять их от волков.

Когда Тони отдал мне мою собачку, я только из уважения взял ее и понес к себе на коврик, потому что делал так всегда ради Дэнни. Положил ее и сам лег возле.

И вот вам ирония судьбы — мне понравился запах моей собачки. Он был прекрасен. Вы не поверите, но я никогда и не мечтал о таком. Он дал мне нечто, что укрепило меня. Веру в целостность нашей семьи. Я понял — ничто, никакая серьезная неприятность вроде нелепой стирки моей собачки или внезапной болезни не способна разрушить ядро нашей семьи. Потому что в самом центре его, в его глубинах, есть невидимая, но прочная связь между Дэнни, Зоей, Евой, мной и даже моей мягкой собачкой. И как бы ни менялся мир вокруг нас, мы всегда будем вместе.