— Инициатива наказуема, браток. Пора бы усвоить!

Садясь в «жигуленок», Фризе увидел, как к зданию аэропорта, к тому входу, который когда-то гостеприимно принимал очень большое начальство, подкатил черный «Мерседес» и машина сопровождения — «Волга», с мигалками на крыше. Из «Мерседеса» не очень ловко выбрался полный сутулый человек. Лицо чем-то напоминало птицу — усталого, выдохшегося орлана с большим опущенным клювом. Он постоянно мелькал на телеэкранах, на митингах, презентациях и симпозиумах. Этот человек, в дни выборов пообещавший москвичам вывести их из прозябания и заасфальтировать мостовые, добился своего: стал одним из столпов администрации. И теперь все ждали — когда же тронемся в путь по гладкому асфальту.

Ссутулившись, бочком, как будто стесняясь того, что ему приходится идти к самолету тем же путем, которым ходили презираемые им предшественники, «орлан» прошествовал к элитному входу. Один из сопровождающих распахнул перед ним дверь, другой важно прошествовал сзади с красивым замшевым чемоданом.

«Опять за помощью полетел!» — со злостью подумал Фризе и вспомнил, как два года назад, осенью, видел выступление «орлана» и его очень приятного, можно сказать, рафинированного заместителя, заявивших: хватит москвичам ездить на поля и убирать картошку вместо тех, в чьи обязанности это входит! Не те времена. Пока искали виноватых и митинговали — пошли дожди, картошка сгнила на полях, и на следующий год крестьяне сократили посевы. Неприхотливые клубни стали покупать за валюту.

«Эх, и чудики! — сказала тогда Берта. Она всегда старалась быть снисходительной в оценках. — Убрали бы сначала урожай, а потом искали «рыжего».

До начала работы оставалось два часа, и Фризе решил вернуться в свое временное пристанище — позавтракать и почитать, наконец, дневник Маврина. Дорога из аэропорта показалась как никогда утомительной. Снег валил стеной, под пушистым покровом образовалась предательская ледяная корка, машины буксовали. На Тверской образовался затор минут на пятнадцать. «Нет в мире счастья», — меланхолично думал Фризе. Для домашнего кайфа времени не оставалось. Хотелось подремать. Неожиданно он вспомнил об усатом председателе — самое время заглянуть на Большой Гнездниковский к Лидии Васильевне! Ее подвал рядом, из машины уже виден дом на Пушкинской площади, магазин «Армения», где не так уж и давно — всего лет пять–шесть назад — можно было купить бутылку армянского коньяка ереванского разлива И всего за восемь двадцать. И без бутылки на обмен.

В крошечных апартаментах инспектрисы произошла смена царств — за ее столом сидел пожилой хмурый мужчина с короткой прической, в темном костюме, при галстуке. «Отставной военный», — подумал Фризе, представившись и предъявляя свое удостоверение. По тому, каким наметанным взглядом скользнул мужчина по его лицу, Фризе понял, что этот отставник служил в милиции, в каком-нибудь захолустном отделении, что он неудачник и не смог дослужиться до приличного чина из-за того, что был или нечист на руку, или скор на расправу. Таких людей — из милиции они, или из прокуратуры — Фризе побаивался. Тот же урка. Только в форме. Никогда не знаешь, кто он на самом деле.

Изучив удостоверение, мужчина вернул его, не проронив ни слова. Готовности к контакту у него явно не наблюдалось.

— Вас как зовут?

— Андрей Андреевич.

— Андрей Андреевич, мне необходимо посмотреть книгу учета сотрудников кооператива. Идет следствие…

— Осведомлен, — не дал закончить фразу Андрей Андреевич. — Вот карточки учета на весь контингент. Есть листки по учету кадров — они точно соответствуют этим карточкам. Достать?

— Не надо. Я посмотрю картотеку. — Фризе нестерпимо захотелось курить, но куревом 'здесь не пахло, зато витал густой запах «Шипра», в прошлом непременного атрибута дешевой парикмахерской.

Карточка на Степанкова отсутствовала. Не оказалось ее и среди листков по учету кадров, которые были вытащены из сейфа. Не было среди мужчин кооператива и ни одного Андрея Андреевича.

— Андрей Андреевич, а вы работник новый?

— Вас интересует моя анкета? Она у председателя.

«А председатель в Женеве», — хотел добавить Фризе.

— Вас интересует моя биография? Председатель собирается оформить мне заграничный паспорт.

— Меня интересует фамилия.

— Ермолин.

— Несколько дней назад Лидия Васильевна показала мне «амбарную книгу», в которой записаны все сотрудники кооператива. И те, кто уволен или умер. Мне бы хотелось еще раз на нее взглянуть.

— Лидия Васильевна у нас не работает, и про такую книгу я слышу впервые.

— В том сейфе она лежала, — Владимир бросил быстрый взгляд на стенку, за которой был спрятан сейф.

— Нет там никакой книги. Можете глянуть.

«Наверное, и нет. Люди здесь собрались серьезные». — Фризе вспомнил, что, просматривая картотеку и листки по учету кадров, не обнаружил там и Лидии Васильевны.

— На какую же работу перешла Зеленкова?

Ермолин не удосужился ответить, развел руками.

— Домашний телефон, адрес — что-то же у вас осталось?

— С глаз долой, из сердца вон, — нагло усмехнулся Андрей Андреевич. — Все учетные карточки на тех, кто уходит, уничтожены.

— Это поправимо, — улыбнулся Фризе и встал. — Подруги, знакомые… Человек не иголка. До встречи! — Он повернулся и услышал, как новый кадровик бросил ему в спину:

— Поберегся бы, прокурор.