На мосту остановился грузовой фургон, пахнуло свежим хлебом.

— Никак навернулся кто? — спросил водитель фургона.

— «Жигули». — Ерохин подошел к «Хлебовозу». Спросил:

— Где телефон, знаешь? Надо вызвать милицию и «скорую».

— Тут рядом. Сейчас вызову. А сам-то ты что? Твой «Москвич» на горе?

— Мой. Тут недалеко стреляли. Проверю и вернусь. — Все время, пока Ерохин разговаривал с шофером фургона, он прислушивался. Выстрелов больше не было слышно.

— Это не ты их дальним светом ослепил? — с подозрением спросил шофер. Ерохин не видел его лица, но по голосу понял, что мужик был пожилой.

— Нет. Я остановился, хотел спросить, как проехать на Лесную. И в это время услышал стрельбу. А потом с той стороны «Жигуль» на большой скорости вылетел. Как с цепи сорвались.

— Ладно, поехал звонить, — сказал мужик. — Мне еще хлеб развозить. Ты смотри, может, выплывет кто?

— Какая глубина?

— Метров пять. Не вздумай нырять, тут и летом от холода ноги сводит. — Он завел мотор.

— Где Лесная улица? — крикнул Ерохин.

— За мостом, налево.

Хлебовозка уехала.

Ерохин стоял у провала и смотрел на воду. Свечение в глубине пропало. Его не покидало ощущение, что он опоздал, что этот шальной автомобиль мчался от дачи Фризе. А вот кто в нем? В темноте было плохо видно, но если бы в нем был Владимир, была бы погоня.

— Мне одно не понятно: кто застрелил этого бугая? — следователь Васильков из областной прокуратуры кивком головы показал на труп, с которым возился судмедэксперт. — Неужели свои? Случайно?

— Мое табельное оружие в сейфе, — сказал Фризе. — Прошу позвонить в прокуратуру, пусть проверят.

— Ну что ж, для меня и для тебя это будет не лишним. Дружба дружбой…

С Васильковым Фризе был знаком несколько лет. Однажды оба выступали на научно–практической конференции, слегка попикировались, спор продолжили в кулуарах, потом дома у Василькова. Не часто, но не меньше двух раз в году, они встречались. И вот теперь Васильков приехал с оперативной группой из Москвы. Следователь районной прокуратуры, первым заявившийся на место происшествия, решил, что пять трупов заслуживают особого внимания, и позвонил в областную прокуратуру. Сейчас он сидел за письменным столом и писал протокол.

— Впрочем, это формальность, — неожиданно улыбнулся Васильков. Немного болезненное его лицо словно освещалось изнутри, но такое случалось с ним редко. — Пулю мы нашли. К вечеру будем знать, из чего стреляли. Я думаю, «кольт». Главное, Володя, ты цел и невредим! — Васильков снова улыбнулся. — Ну и Мамаево побоище ты устроил!

— Одного. — Фризе поднял палец. Упоминание о «кольте» неприятно поразило его. — Одного я застрелил, когда он пустил в меня очередь из автомата. И одного, — он снова поднял палец, — ранил в ногу. Стрелял из ружья. Охотничий билет и разрешение на него храню дома. Предъявлю по первому требованию.

Судмедэксперт поднял голову:

— Тот, которому вы всадили заряд в ногу, оказался с кардиостимулятором, а умер от перелома шейных позвонков.

— Документы при нем были? — быстро спросил Фризе.

— Ты осматривал трупы из машины? — обратился Васильков к следователю из районной прокуратуры.

— Да, — отозвался следователь. Он взял из стопки документов паспорт и раскрыл его. — Долгинец Эдуард Львович.

— Долгинец? — удивился Фризе. — Ну-ка, ну-ка, — он подошел к следователю. Тот протянул ему паспорт. Владимир взглянул на фотографию и смешанное чувство горечи и удовлетворения охватило его: — Степанков. Разыскиваю две недели. Такие люди его в институте кардиологии на ноги ставили! И поставили! — он швырнул на стол паспорт.

— Значит, фальшивка, — следователь вытащил из кармана большую лупу и нацелился на фотографию.

— Володя, почему они взяли твою машину? — спросил Васильков.

— Да вы взгляните, что осталось от их кареты, — не отрываясь от лупы, весело отозвался следователь. — Товарищ Фризе разделал их «скорую», как Бог черепаху.

— Из этого? — спросил Васильков, показывая на карабин, стоявший у книжного шкафа рядом с двустволкой.

— Из этого. Докладываю: зарегистрирован в ГУВД. Вписан в охотничий билет.

— Приятно иметь дело с законопослушным гражданином, — усмехнулся Васильков. Что-то в его тоне не понравилось Фризе. — А чего ради ты на их машину ополчился?

Фризе обвел глазами кабинет. Два окна с выбитыми стеклами на скорую руку были занавешены одеялами, стекла в книжных шкафах разбиты, книги прошиты очередями из автоматов. Васильков проследил за его взглядом и воздержался от комментариев. Он ждал ответа.

— Мне не хотелось, чтобы они смылись. Надеялся, что милиция быстро придет.