Шрифт:
Богатый и разнообразный эсхатологический материал, содержащийся в сочинениях древнего Израиля и раннего иудаизма, создает необходимый фон для новозаветной эсхатологии. Теперь мы можем обратиться к той части Библии, которая является не только нашим главным свидетельством об Иисусе Христе, но и нашим путеводителем в адекватном осмыслении эсхатологических идей.
Часть 3. Новый Завет и конец мира
Глава 6. Приближение конца
Поскольку большинство иудеев, встретивших Иисуса, придерживались именно такого воззрения, вполне понятно, почему крест стал для них большой проблемой. Если бы Иисус действительно был Мессией, считали они, Его смерть привела бы к концу этого века и все узрели бы наступление нового. Однако, несмотря на смерть Того, Кого считали Мессией, было очевидно, что прежний век все еще пребывает во всей своей силе и со всем своим злом и безысходностью. Вместо воцарения обновленного рая Палестина по-прежнему оставалась под властью Рима.
Поскольку Павел вырос в атмосфере таких воззрений (и в его посланиях достаточно свидетельств тому, что это было именно так), он со всем основанием мог не принимать христианства. Когда, окруженный охраной, он направлялся в Дамаск, в его голове наверняка роились апокалиптические мысли, и он думал примерно так: «Не может быть! Этого не может быть! Если бы Иисус был Мессией, то новый век уже наступил бы. Эти христиане – просто мошенники. Разве они не видят, что этот век по-прежнему с нами? Разве им не ясно, что если новый век не наступил, то все, что они приписывают Иисусу,– просто ложь? Я должен остановить это безумие».
Что заставило его передумать? Разве мог столь убежденный человек так внезапно измениться? В тот день Павел направлялся в Дамаск, где собирался разделаться с «обманом», который учинило христианство (см. Деян. 9:1, 2). Он мог с чистой совестью бороться с ним (см. Деян. 23:1), поскольку его эсхатологические воззрения говорили ему, что все это явная чушь. Однако встреча с Иисусом на пути в Дамаск навсегда изменила его эсхатологию. Явившись ему (см. Деян. 9:3-6; 22:6-11; 26:12-19), Иисус убедил его, что Он действительно умирающий Мессия, Которого Павел и должен был ждать согласно своим эсхатологическим воззрениям.
Однако такое открытие повергло его в то состояние, которое социологи называют «когнитивным диссонансом». Машинально отряхивая одежду от пыли, он не мог унять мыслей, которые опять зароились у него в голове. «Да, Иисус – Мессия, но ведь этот век еще не кончился. Возможно ли это?» Вопрос был столь жгучим, что три дня Савл не ел и не пил, пытаясь согласовать результаты откровения с его прежним богословием (см. Деян. 9:9). И он пришел к выводу, что если Мессия воистину пришел и умер (о чем говорил его собственный опыт встречи с Иисусом), тогда новый век, наверное, уже наступил, несмотря на то, что прежний не прекратился. Новый век каким-то образом «наложился» на прежний, и теперь опыт говорил об их одновременном параллельном существовании.С Первым пришествием Христа новый век вторгся в прежний или «наложился» на него. Оба века будут существовать параллельно вплоть до Второго пришествия, когда прежний будет окончательно уничтожен. Следовательно, христиане одновременно живут в двух мирах.
Говоря в категориях времени, можно сказать, что Новый Завет повествует о конце света, который, с одной стороны, уже совершился, но, с другой стороны, еще не наступил. Ту же самую идею Новый Завет выражает и в категориях пространства: пребывая во Христе, христиане живут в небесных обителях и в то же время продолжают бороться с безысходностью этого мира. Было бы полезно несколько подробнее рассмотреть динамику этих двух тенденций.
«Теперь» и «еще нет»