Что ж делать! Пришлось Следопыту и в попугая превратиться! Но такое превращение нисколько не обижало его, но, напротив, полнило его сердце гордостью и горячей благодарностью к своему «таинственному бандуристу».

В тот же вечер Егорка Сморчок сообщил Следопыту, что видел Анастаса, и тот велел передать Макару следующее: багаж мальчика будет состоять из корзины, которую Следопыт получит завтра вечером на вокзале, в камере хранения ручного багажа; туда ее доставит товарищ Анастаса, а квитанцию на багаж передаст Егорке в мастерские через надежного рабочего. В корзине будет несколько смен белья, курточки штанишки, прибор для умывания и чистки зубов, — одним словом все вещи, необходимые для чистенького богатого мальчика.

Разговаривать долго ребята побоялись, чтобы кто-нибудь не подслушал, и потому скоро завалились спать. Впрочем, им было не до сна.

Макар всю ночь проворочался с боку на бок, мечтая о путешествии в Турцию и в сотый раз повторяя про себя заученное наизусть письмо Мартына. Он ужасно боялся провалиться завтра на экзамене.

Чуть взошло солнце, он уже был на ногах и мчался к лодочной пристани. Анастас Попандопуло долго не являлся, и мальчик сгорал от нетерпения, бродя по набережной. Наконец, знакомая крепкая фигура появилась вдали. Следопыту пришлось сделать над собой огромное усилие, чтоб не кинуться ей навстречу и принять равнодушный вид уличного бездельника.

— А, приятель, ты опять здесь? — крикнул ему Анастас, садясь в лодку. — Довезешь меня, как вчера?

— Отчего не довезти, — лениво протянул Макар. — Только уж ты прибавь, хозяин.

— Ладно, прибавлю. Греби только шибче, не ленись!

Макар прыгнул в лодку и они отчалили. Выехав на середину бухты, Мартын улыбнулся спросил:

— Выучил?

— Выучил.

— Ну, говори.

Следопыт быстро-быстро начал лопотать непонятные, чудные слова. Мартын с усмешкой остановил его.

— Постой, постой, не сыпь, как из пулемета. Я и сам ничего не пойму.

Макар начал снова и говорил на тарабарском языке минуты три. Раза два Мартын поправлял его, а когда мальчик кончил, спросил:

— Бумагу уничтожил?

— Да.

— Хорошо. Можешь ехать. Смотри, повторяй несколько раз в день про себя, чтобы не забыть.

— Что ты, что ты, разве можно забыть!

— Да, память-то у тебя хорошая, черноземная. Так вот что, брат. Как привезешь меня на шхуну, отправляйся в баню. Из бани ты выйдешь уже совсем другим человеком. Ты будешь Александр Борисович Михальчук. Вот тебе паспорт с визой на Константинополь. Едешь ты к родным в Италию, в город Неаполь. Родом ты дворянин, помещик Киевской губернии. Отбился ты в махновщину от отца-матери и теперь их разыскиваешь. Вот тебе письмо из Неаполя от твоего папаши, где он тебя зовет к себе и высылает деньги на дорогу. Вещи найдешь на вокзале, квитанцию получишь от Сморчка. Приготовить корзину я поручил одному из наших подпольных работников. Когда приедешь в Константинополь, поедешь в Стамбул, отыщешь там улицу Нури-Османие и дом купца Селима Ямисси. Когда увидишь этого купца, скажи ему три слова: хороз, юлдыз, ярымай. Это пароль, и значит по-татарски: петух, звезда, полумесяц. Он ответит тебе: эль, туфек, мылтых, — рука, ружье, пуля. Дальше, увидишь сам, что делать. Понял? Повтори адрес и пароль.

Макар повторил.

— А теперь прощай, милый друг, желаю тебе удачи и счастья в твоей охоте на «тигра». Смотри, только не попадись в лапы англичанам или туркам: расправятся с тобой беспощадно. Помни, что ты теперь — чрезвычайный курьер. Возьми извозчика и вообще побольше важничай и сори деньгами. Только не пересоли, веди себя так, как вел бы себя богатый помещик, который, однако, побаивается, хватит ли у него денег до Италии.

Мартын прибавил еще несколько мелких наставлений, передал мальчику пачку турецких денег и билет на пароход, крепко-крепко пожал ему руку и похлопал по плечу. Потом повернул к берегу. Лодка причалила к шхуне. Опять, как вчера, Анастас Попандопуло кинул мальчику кредитку, — и они расстались.

Подойдя к бане, указанной ему Мартыном, Макар был крайне удивлен, заметив у ее дверей своего приятеля-механика с узелком под мышкой.

— Ты почему здесь?

— А вот, принес тебе чистое белье и пиджачный костюм. Так уж у нас было с Анастасом условлено.

— Даже этого он не забыл! — воскликнул Макар. — А я и не подумал, как это в гостиницу в своей одежде приду.

— Давай простимся, — сказал Егорка, передавая ему сверток и квитанцию на багаж. — Через час ты уж станешь барчонком… Счастливого тебе пути, привози Любочку.

Они распрощались, и Следопыт вошел в баню. Он живо вспомнил свое превращение в Таганроге и ждал отпора со стороны банщиков. Но здесь, по-видимому, все уже привыкли к ужасной одежде беженцев и потому нимало не удивились, когда через час из номера вышел чистенький и аккуратный пай-мальчик.

— Пожалуйте, ваше сиятельство! — только и молвил швейцар, распахивая перед ним выходную дверь. «Его сиятельство», важно кивнув головой, сунул ему в руку «на чаишко».

Весь день Макар посвятил хождению по бульвару, сиденью в кафе и ресторанах. Он приглядывался к манерам богатой публики, стараясь ей подражать, чтобы не выдать себя каким-нибудь неловким словом или поступком. Премудрость эту он постиг скоро, и к вечеру даже опытный глаз не узнал бы деревенского сорванца в этом приличном и тихоньком панычке.

Подходил вечер, и Следопыт стал ощущать некоторое волнение: пора ехать на вокзал, брать корзинку и отправляться с ней на пароход. Предстоящее путешествие манило и слегка пугало его: в первый раз в жизни он пускался в плавание по морю, да еще в чужеземную страну. Сердце слегка замирало, и обычное спокойствие заменилось легким возбуждением, как перед боем или опасной разведкой.

Он пришел на вокзал и отыскал камеру хранения ручного багажа. Возле нее мало было народу. Макар предъявил квитанцию и ожидал тотчас же получить корзину. Но служащий, выдававший багаж, что-то замешкался, и до Макара донеслись его слова, брошенные вполголоса какому-то человечку в темном пиджачке, стоявшему возле него: