Иван почувствовал, как крупный озноб заставляет шевелиться короткий ежик волос на его голове…

Слова ксенобианина нашли подтверждение – все сказанное им является правдой от начала и до конца…

– Сейчас платформы представляют угрозу? – глухо спросил он.

– Нет, командир. Я уничтожил их программное обеспечение. Ни один автономный модуль не успел завершить процесс отстыковки. На данный момент эта категория спутников – не более чем мертвые груды металла и электроники.

– Их орбита стабильна?

– Лет на пять хватит.

– Этого достаточно. – Иван посмотрел на Херберта. – Ну, что ты нам скажешь, ИНОЙ?

Тот даже не вздрогнул, лишь поднял голову, встретившись глазами с лейтенантом. Во взгляде Джона невозможно было прочесть никаких эмоций, разве что ледяное равнодушие.

– Как ты назвал его, командир? – не разобрав, переспросил старшина.

– Это не Джон Херберт, – ответил Лозин. – Ты не ослышался, Степан, я назвал его ИНЫМ. Боюсь, что для нас данный термин станет именем нарицательным, похуже чем «Чужой» или «ксенобианин». Сейчас я расскажу вам, что узнал на Мадагаскаре. – Он поймал взгляд Херберта и добавил: – Ведь ты пытался предотвратить именно обмен информацией, верно?

Джон не ответил. В его окаменевшей, напряженной позе в этот миг не угадывалось ничего человеческого…

Краткий рассказ лейтенанта, дополненный собственными выводами, занял не более пяти минут.

Даже старшина, обычно вслух выражавший свои чувства, на этот раз потрясенно молчал, лишь его пальцы побелели, сжимая автомат, хотя никто не знал – смогут ли пули «шторма» причинить вред сидящей на стуле твари?..

Ивану было в эти минуты намного труднее, чем остальным, ведь он провел с Хербертом не один день, они вместе сражались, спали, ели… до сих пор Лозин не мог понять, как он проглядел в Джоне что-то чуждое, нечеловеческое…

– Ты хорошо играл свою роль… – наконец с горечью произнес Иван, нарушив наступившую тишину.

Херберт криво усмехнулся.

– Ты ведь уже подозревал меня, возвращаясь после общения с ксенобианином? – спросил он, впервые заговорив с момента своего внезапного пленения.

– Да. Ты слишком «прозорливо» излагал схему действий Чужих. Только вот я не понял этого сразу. Даже когда ты неоправданно застрелил двух ксенобиан на техническом паркинге военного городка…

– А ты и не мог ничего заподозрить, лейтенант, – спокойно возразил ИНОЙ. – По сути, ты имел дело не со мной, а с человеком из плоти и крови, Джоном Хербертом, американским ученым, которому не была чужда ни одна человеческая слабость. Я не вмешивался в существование личности, позволяя ему оставаться самим собой, бояться, ненавидеть… Это бесценный опыт. Взгляд изнутри на одного из вас дает ответ на большинство вопросов о человеческой сущности.

…Иван чувствовал, что предел его выносливости где-то близко. Он был потрясен до глубины души, резкие вбросы информации глушили рассудок, будто его разум контузило вновь и вновь.

– Значит, все, изложенное ксенобианином, правда?

– Ты оперируешь логикой алгебры, лейтенант? – с насмешливым удивлением произнес Джон. – Да, ты прав, ксенобианин не умеет лгать.

– Так же, как ты? – раздался внезапный вопрос Логинова.

Тело Херберта дернулось.

– Сиди смирно, – предупредил его старшина.

Логинов внезапно встал и, подойдя к пленнику, резко спросил:

– Логика алгебры, говоришь? Значит, ты – цифровая логическая машина, оперирующая двоичным кодом?

Что-то изменилось в лице Херберта. Оно вдруг стало серым, неживым…

– Я больше не буду отвечать на вопросы, – напряженно произнес он.

– Будешь, – уверил его Логинов. – Если какое-то событие истинно – ему присваивается значение единицы, ну а если оно ложно – значение становится равным нулю? – резко спросил он, и Херберт внезапно выдавил:

– Да.

– О чем ты толкуешь, Дым? – не понял старшина.

– Это основа машинной логики, позволяющая нашим компьютерам реализовывать сложные программы с причинно-следственными связями, – пояснил Логинов. – Командир, – он обернулся, – отойдем в сторону.

Лозин кивнул.

– Не спускать с него глаз, – предупредил он, выходя в коридор вслед за Логиновым.

Дверь лаборатории закрылась.

– Нужно связаться с Настей, – возбужденно произнес Дмитрий, как только за ними закрылась дверь лаборатории. – Херберт не машина и не киборг, это ясно, но в него заложено что-то иное. Возможно, это микроскопический программный модуль типа наших микромашин, но с иной функцией!..

Иван уже включил коммуникатор.

– Настя?

– Да? – Ее голос радостно дрогнул. – Как ты, Иван? Я жутко переживала.

– Все в порядке, не волнуйся. Скажи, ты обследовала организм Херберта?

– Естественно. Еще на базе МЧС…

– Заметила что-нибудь необычное?

– Да нет… Здоров. Впрочем… – Она на секунду задумалась, что-то припоминая. – Было одно отклонение.

– Какое? Говори, это важно!

– Томограф показал крошечное инородное тело, будто маленький шарик, расположенный в мышечной ткани правой височной области. Херберт объяснил мне, что это соседский мальчишка попал в него из рогатки, когда ему было еще пять лет. Врачи решили не извлекать шарик, опасаясь повредить барабанную перепонку. У него на ушной раковине до сих пор сохранился шрам.