По словам Онжилая, выходило, что дальше, на тёмной стороне, небиологическая жизнь становится разнообразнее, богаче, появляются не только мелкие твари и налёт из ртутно поблёскивающих колоний микромашин, но и более сложные образования, внешне похожие на кусты и деревья, а Сервы там ведут настоящую борьбу за жизнь, особенно в тёмное время, когда живительное для них солнце уходит за горизонт и на две недели воцаряются холод и мрак.

— Приручить их сложно, — объяснял он Кайлу, энергично шагая известным только ему маршрутом. — Для приручения Сервов служат чимы. — Он сунул руку за пояс и достал оттуда маленькие прямоугольные кусочки, похожие на обработанный кремний с серебристыми дорожками, вытравленными по поверхности сложным узором. — Когда ловишь Серва, он дикий и печётся только о том, как бы оттяпать тебе руку. Говорят, раньше они все были ручными и на что-то годились, но я не верю. — Он отобрал у Кайла те несколько чимов, которые дал посмотреть, и продолжил:

— Нужно исхитриться и открыть пойманному Серву его башку, там есть целый ряд разъёмов, куда идеально подходят эти пластинки. Вставляешь одну и смотришь, как он себя поведёт, но лично я предпочитаю другой способ, — тут же оговорился Онжилай. — Ловлю их в сеть и скрученными доставляю в город перекупщикам. Платят, конечно, раза в три меньше, чем за приручённого Серва, который уже умеет делать что-то полезное, но зато и риск минимальный. Никогда не знаешь, как себя поведут эти твари. — Онжилай по привычке усмехнулся — жутковато и жизнерадостно. — Один раз я попробовал приручить их, двое просто сдохли, когда я сменил им чимы, а третий… Никогда не забуду. Он словно взбесился, что-то заговорил, не поймёшь, скороговоркой, а потом как начал плеваться огнём, откуда только в нём сила взялась.

Короче, с тех пор, как мне подпалили шкуру, я больше не экспериментирую. И Сервов, между прочим, не люблю, особенно таких, которые похожи на нас. Гнусные твари. У них в башке этих чимов — штук двести, наверное. Я их не ловлю — убиваю и вытаскиваю нутро, деньги всё-таки… — хохотнул он.

Гоум, который шёл чуть позади Онжилая и Кайла, молча слушал пояснения воина, не вмешиваясь в разговор.

— А где тот город, о котором ты говоришь? — спросил Кайл у воина. — Мы попадём туда?

— Придётся, — ответил ему Онжилай. — Сегодня к вечеру, если не нагоним девчонку, нужно будет завернуть, пополнить запасы. — Он обернулся: — Ты не возражаешь, Гоум?

— Нет, не возражаю, — буркнул себе под нос старик. — Если ты, конечно, знаешь, где потом искать твою подружку.

— Никуда она не денется, — успокоил его воин. — Она не местная, с тёмной стороны, а дорога туда одна — через кольцевой перевал. Мы окажемся там раньше её, вот увидишь.

— Ну-ну…

— Онжилай, а что такое тёмная сторона? — спросил Кайл. — Почему она так называется? Ты же сам сказал, что там светит обычное солнце.

— Да, но по ночам там темно, хоть глаз выколи, — пояснил воин. — Владыка Ночи тоже не любит царство Сервов и никогда не заглядывает туда.

— А ты говорил, что в последнее время там творятся какие-то странные вещи. Можешь сказать — какие?

Онжилай кивнул.

— Сервы… — неопределённо ответил он, а потом, немного подумав, добавил: — Понимаешь, раньше они были просто дикими. Шатались себе по равнинам, грызлись друг с другом из-за энергии, ну, бывало, сбивались в стаи, а тут вот уже больше года как стали появляться какие-то новые. С виду такие же, как прежде, но ведут себя не так, понимаешь? Что-то копают, носят с явной целью, сообща, а вот что им надо — ума не приложу. И организация у них почище, чем в твоём городе: рабочие, воины, всё как положено. Не стая, а уже отряд. Говорят, у них завёлся какой-то управляющий центр, но что это такое и откуда вообще берутся такие слухи, непонятно.

Структура общества Изменённых оказалась выстроенной совершенно иначе, чем в том городе, где вырос Кайл.

Попав на улицы этого фантастического поселения, он опешил, был раздавлен, совершенно сбит с толку той пёстрой, суетливой, неугомонной жизнью, которая пульсировала под низким каменным сводом, выплёскиваясь наружу через провалы выбитых в незапамятные времена огромных панорамных окон.

Первое, что шокировало Кайла, — это транспорт и свет.

Нужно понять состояние парня, в сознании которого единственным самодвижущимся устройством мог быть Серв — туманный, враждебный, расплывчатый образ, который приобрёл конкретные черты лишь за несколько секунд до рокового удара, а тут по улицам перемещались даже не десятки, а сотни, если не тысячи машин, большая часть которых являлась не чем иным, как транспортными средствами, которыми управляли Изменённые.

Если воображение Кайла было так сильно задето обилием и разнообразием машин, то про самих обитателей города и говорить нечего. Двух одинаковых, похожих друг на друга существ попросту не было, по крайней мере, Кайлу показалось именно так. Никакой серости и однообразия, к которым он привык в родном городе, везде, куда ни взгляни, феерия красок смешивалась с явными признаками тотальных разрушений, постигших данное поселение много тысячелетий назад.

Естественно, основными обитателями этого места являлись Изменённые.

Он уже усвоил, что, не имея микромашин, которые являлись симбионтами человеческого организма, дышать на поверхности Нового Селена и выносить контрастные перепады температур невозможно.

Хотя нет, тут же мысленно поправился он, исподволь разглядывая привлекательную девушку, по рукам которой тянулись замысловато сплетённые в узор серебристые полосы. Иной путь был возможен, но, вспоминая свой город, его серую, унылую, полную лишений и тягот жизнь, Кайл невольно получал материал для наглядного сравнения, а внутреннее ощущение своей человеческой сущности, которое только обострилось после внезапного Изменения, толкало его мысль дальше к вопросу: так ли разумно упорное сопротивление и обособленность тех настоящих людей, которые цепко держались за биологическую чистоту своего организма, прозябая при этом в стенах герметизированных полуподземных убежищ?