Можно сравнить данные за последний квартал 1943 года и первые кварталы 1944 года. Цифры говорят сами за себя.

SOE приходилось постоянно доказывать, что французское Сопротивление не зря ест свой хлеб. И в ежемесячных сводках, направляемых военной верхушке союзников, всегда приводились весьма убедительные тому доказательства.

Диверсии на оккупированной территории унесли немало живой силы противника. Информация о взрывах на железных и автомобильных дорогах, мостах, каналах, телефонных и телеграфных узлах, в общем, на объектах, имевших для немцев стратегическое значение для организации отпора союзникам, не могла не произвести впечатление.

В период между июнем 1943 года и маем 1944 года было уничтожено или повреждено 1822 локомотива, 200 вагонов, а 1500 получили серьезные повреждения. 2500 грузовых автомобилей превратились в бесформенные груды железа, а всего из эксплуатации было выведено 8000! Причем приведенные статистические данные весьма неполные. В отчете полиции Виши за один месяц – с 25 октября по 25 ноября 1943 года – сказано, что только за этот период участниками Сопротивления предпринято 3000 попыток организации взрывов на железных дорогах. Из них в 427 случаях нанесен серьезный ущерб зданиям и сооружениям, а в 132 случаях вызваны крушения поездов, перевозящих немецкие войска, с большими человеческими жертвами.

Только за первые три месяца 1944 года, когда поставки взрывчатки увеличились, диверсанты из Сопротивления уничтожили 808 локомотивов, то есть в два с лишним раза больше, чем повредили бомбовые удары союзников (387 локомотивов). За неделю, последовавшую за высадкой союзников в июне 1944 года, было официально зарегистрировано 960 разного рода диверсий на железных дорогах. А о скольких так и не узнала официальная статистика?

Зная, что большинство диверсий на железных дорогах выполняют сами французские железнодорожники, гестапо арестовывало их тысячами. В конце концов немцам даже пришлось привезти во Францию 20 тыс. своих железнодорожных рабочих, иначе на территории страны остановились бы и грузовые, и воинские перевозки. Воинские подразделения приходилось выводить из боя для выполнения охранных функций в тылу. Днем и ночью эсэсовцы патрулировали железнодорожные станции, локомотивные депо, ремонтные мастерские, а также тысячи миль путей.

Агенты SOE и Сопротивления также уничтожили большое количество промышленных предприятий и стратегических объектов, работавших на немцев. Уничтожение завода Ратье, выпускавшего различные виды двигателей, частичное разрушение оружейного завода Шнейдер-Кройзе, взрыв дамбы в Гиньи на реке Сона, разрушение ряда электростанций, трансформаторных узлов, линий электропередачи и радиостанций – все это больно било по немцам. Полевые агенты также помогали обозначить цели для бомбардировщиков союзников. Например, Морис Сутгайт, руководитель сети Stationer, после неудачной попытки взрыва на шинном заводе Мишелей, дал исчерпывающие указания и ориентиры для авиации союзников, после чего огромный завод превратился в руины.

Французские патриоты хорошо понимали, что фактически уничтожают собственное национальное достояние и что после войны Франции придется нелегко. Однако они готовы были принести эту жертву ради победы над нацистской тиранией.

Французский Комитет национального освобождения (после отказа генерала Жиро его единственным президентом стал генерал де Голль) разрабатывал детальные планы действий вооруженных отрядов движения Сопротивления до и после наступления дня Д. Тем же самым занималась BCRA и SOE/OSS. Общий план был предложен главой ORA генералом Реверсом и заключался в разделении сил Сопротивления на три основные группы. В группу А входили подразделения, которые должны были участвовать в операции высадки союзников со стороны Ла-Манша. Группу В составляли подразделения, поддерживавшие высадку союзников со стороны Средиземного моря. Группа С – отряды Сопротивления и маки внутри страны.

В рамках генерального плана SHAEF определил важную роль сетям SOE и партизанским отрядам (маки) в центральной части Франции. Они должны были перерезать автомобильные и железные дороги и тем самым предотвратить передвижение войск и военной техники немцев в районы высадки союзников. Отряды маки, ставшие подразделениями Французской внутренней армии (FFI), должны были при каждом удобном случае атаковать немецкие войска, изматывать их, держать в постоянном напряжении. 1 июля 1944 года группы SOE и OSS стали составной частью EMFFI ('Etat-Major des Forces francaises de l'int'erieur), и теперь английские и американские офицеры стали подчиненными генерала Мари-Пьера Кенига, главнокомандующего, назначенного де Голлем. Но на практике все получилось несколько иначе.

Смена командования, объединение «специальных» сил SOE и OSS (они тесно сотрудничали начиная с осени 1942 года, а 1 мая 1944 года слились уже официально) вызвали изрядную путаницу. Полевые агенты SOE не знали, кому они теперь подчинены – SHAEF, EMFFI или новому штабу в Алжире, который назывался SPOC (Оперативный центр специальных проектов). Последний был создан для руководства деятельностью агентов SOE/OSS на юге Франции.

На местах в основном все шло по-старому. Полевые агенты, как и прежде, делали свое дело, но теперь ситуация стала более сложной и запутанной. К тому же им довелось узнать, что такое политические амбиции, зависть и интриги.

До начала весны 1943 года деятельность SOE в прибрежных областях Северной Франции была ограничена соглашением, согласно которому Бретань и Нормандия являлись районами действия агентов BCRA. Полковник Реми (Жильбер Рено) создал несколько агентурных сетей на пространстве от устья Луары до Бреста, Сен-Мало, Шербура, Кана и эстуария Сены. Такие сети, как Centurie и Confr'erie de Notre-Dame (последняя и являлась широко известным нотр-дамским братством), позже распространились далеко на юг и стали наиболее действенными из всех образований голлистов.