Марина головой покачала, к нему приглядываясь.

– Не смешно.

– Вот так.

– А… дети?

– Был сын. Тоже авария, на мотоцикле разбился пять лет назад, ему девятнадцать было.

– Простите.

Он на это никак не отреагировал, вместо этого совершенно ровным тоном спросил:

– А у тебя дети, я знаю.

Она всё-таки улыбнулась.

– Двое. Сыну двенадцать, и дочке четыре.

– Вот видишь. У меня двое внуков.

Он улыбался, а Марина никак не осмеливалась. Никак не могла уложить в голове, что вот этот человек, солидный такой, в костюме и при галстуке, с сединой на висках и, не смотря ни на что, задорным, каким-то мальчишеским взглядом, её отец. Её отец, которого у неё никогда не было, кого можно было называть папой, таким непривычным, почти иностранным лично для неё словом. Бывает же такое… Судьба, судьба-шутница. Любимая мамина физика: если в одном месте убудет, то в другом обязательно прибудет. И не поспоришь ведь!

Это был самый странный день в жизни Марины. Ей всё вокруг казалось непривычным и удивительным. Обстановка, её присутствие в этом офисе, люди, а особенно человек, который смотрел на неё с заметным трепетом и ожиданием, и который недавно сообщил ей, что он её отец. Самый настоящий, родной и ему очень хочется с ней общаться, он даже готов идти на какие-то уступки. Марина его слушала, моргала и не знала, что ответить. В смысле, не по поводу того – согласна она или нет с ним общаться, а вообще. Даже сказать что-то Стеклову боялась. Смотрела на него, в лицо его вглядывалась, о маме думала, которая всегда наотрез отказывалась говорить о её отце, видимо, на самом деле была на него обижена, а потом мысли Марины скакнули в другом направлении, и она об Антоне подумала. Какое-то неуловимое сходство было между её сыном и Стекловым. Николай Викторович так же порывисто рукой взмахивал, слова растягивал на особый манер, когда приходилось думать, что сказать. Антон так делал, когда Марина устраивала ему допрос, заставляя его рассказывать о школьных делах. Антон в такие моменты настораживался, и начинал тянуть – и время, и слова. И Стеклов точно так делал, и когда Марина себя на этой мысли поймала, сразу ему поверила. Господи, кажется, у неё теперь на самом деле есть отец. Вот только совершенно не понятно, что с ним делать и как себя с ним вести. У неё ведь никогда не было своего, только своего папы, откуда ей знать?

– Я приеду в гости. Можно?

Николай Викторович вместе с Мариной из кабинета вышел, решив её до лифта проводить.

– Конечно, - согласилась Марина.

– Хочу с детьми познакомиться. Я буду в городе до конца недели… Может, завтра?

Марина торопливо кивнула.

– Хорошо. Только… вечером. Я работаю.

Николай Викторович вдруг улыбнулся.

– А я ведь не спросил, где ты работаешь.

– Я кассир, в «Сбербанке». – И на свой зелёный шейный платок указала.

– А я смотрю и думаю: что-то знакомое.

Марина улыбнулась.

– Николай Викторович, - к ним подошла девушка, которая Марину до кабинета провожала, и очень деловым тоном сообщила: - Дмитрий Алексеевич просил вам передать. – Протянула Стеклову записку. Тот текст глазами пробежал и кивнул.

– Спасибо. А он…

– Дмитрий Алексеевич уехал.

Девушка ушла, и ни одного взгляда в сторону Марины не бросила – ни любопытного, ни заинтересованного. Очень занята была. А вот Марина ей вслед посмотрела, оглядела прямую спину и идеально скроенный пиджак. Как в кино, честное слово. Раньше Марина даже не догадывалась что такие девушки – идеально-деловые-стройные в её городе живут.

– Дима – мой заместитель, - сказал Стеклов, а та спохватилась и изобразила интерес. Хотя, про того типа, который над ней посмеялся, когда она впросак у всех на глазах попала, ей слушать было совсем не интересно.

На прощание Николай Викторович её за руку взял и смотрел так, что впору было расплакаться, Марина была почти готова к этому. Не от трогательности момента, а всё от той же сумятицы в душе. Никак не могла избавиться от чувства нереальности происходящего, на Стеклова смотрела, и постоянно приходилось себе напоминать, что он её отец. Отец! И всё сходство искала, хоть какое-нибудь. Но она сама была на маму похожа, очень похожа, и Николаю Викторовичу, кажется, это нравилось.

– Я очень рад, что мы друг друга поняли, Марина. Правда, рад. Я переживал по этому поводу. Думал, ну что я тебе скажу? Ты уже взрослая, ты меня не знала никогда, ты должна на меня злиться…

– За что? Вы же обо мне не знали.

Стеклов вдруг испугался чего-то и почти поклялся:

– Не знал.

Его пыл и огонь в глазах, выдававший неподдельное волнение, заставили Марину улыбнуться.

– Да если бы и знали, Николай Викторович… Вы сами сказали, что мы взрослые люди. По крайней мере, понять бы я попыталась.

– Это хорошо.

Весь день на работе Марина обо всём с ней случившемся раздумывала. Впервые за несколько месяцев отвлеклась от мыслей об Игоре, и подумала о себе. Что теперь может измениться в её жизни? Как вообще, присутствие отца в жизни человека влияет на его судьбу? И какими, интересно, отношения у них со Стекловым сложатся? Найдут общий язык или останутся дальними родственниками, созванивающимися по особому случаю и в дни рождения? Всё это Марину очень волновало. Не хотела сама себе признаваться, но внутри уже зрела уверенность, пусть пока и слабая, но приятная и согревающая душу, что она теперь снова не одна. Появился человек, который при необходимости, её сможет поддержать, пусть и одним словом, но это уже много. Марина знала, что много.

Вечером рассказала Антону. Осторожно, подбирая слова, заметила, что сын сразу насторожился, не понимая, о каком дедушке мать говорит, а потом, когда имя услышал, глаза на неё вытаращил. И совершенно неприлично поинтересовался:

– Гонишь, да?

Марина тут же губы поджала и посмотрела с укором.

– Антон, что за выражения?!

– Ой, мам, да ладно. – Отмахнулся он и на стол почти лёг, к Марине придвигаясь. – Тот самый Стеклов?

– Да.

– И он наш дед? Настоящий?