— Они охотники за рассудком. — Хельга нервно поежилась. — Все, у кого есть импланты, попадают под их власть. Рано или поздно, но попадают.

— Они воздействуют на рассудок человека?! Через имплант, я правильно понял?..

— Да, — глаза пожилой женщины потемнели. — Не знаю, не спрашивай, почему это происходит. Техническая сторона мне неизвестна. Зато я знаю другое... — Она вдруг замолчала и отвернулась.

Вадим на этот раз воздержался от наводящих вопросов.

— Я безумна... — тихо произнесла Хельга. — Безумна, понимаешь? Они пытались украсть мой рассудок, но что-то не получилось... С тех пор память и разум временами изменяют мне. Все становится блеклым, нечетким, я сама не знаю, что делаю... Потом сознание возвращается. Знаешь, как это страшно? Понимать, что у тебя никого нет, что ты сам почти бездушная кукла...

— Поэтому ты приходишь сюда? — спросил Вадим, не зная, как можно ободрить или утешить Хельгу.

— Да. Я прихожу в этот дом... Не хочу, но прихожу, когда сознание становится расплывчатым, рыхлым. Потом рассудок проясняется, тогда я беру оружие мужа и брожу по окрестностям. Иногда мне везет... Но чаще — нет. Встретить киберхагов стало сложно. Люди наконец прозрели и истребляют их, где только могут.

— Я слышал, что в твоем мире идет война. Это война людей и машин?

— Да. Кто тебе рассказал?

— Знакомый торговец. Он привез меня на вашу планету. Значит, киберхаги и человекоподобные сервомеханизмы вторглись к вам с Нормана?

— Да. Но я впервые услышала об этом недавно. Раньше мы считали, что их гнездо где-то тут, в лесах. Никто не думал, что они с другого мира.

— Хельга, а ты знаешь, зачем они это делают?

— Они не люди. Им незнакома жалость. Машины в оболочке из плоти.

— Странно все это. — Вадим понял, что сидит не меняя позы, словно его заморозили в кресле. Мышцы спины одеревенели от напряжения.

— Что странно? — Хельга повернула голову, пристально посмотрев ему в глаза.

— Я знаю машины. Мне совершенно непонятно, зачем им понадобилось лишать людей рассудка. В этом нет присущей киберсистемам логики...

— Логики? — она хрипло рассмеялась. — А много ли ее в нашей жизни? Я тоже не понимала — зачем и за что? За что убили мою семью? За что сделали меня вдовой, да еще и умалишенной? Мне очень хотелось найти ответ... Очень... — повторила она. — Я даже пошла учиться. Поборола свой страх перед машинами и получила специальность техника. Пока была молодой, припадки случались редко. Я искала, но так и не нашла ответ. Потом мне все отлилось сполна. Пришла бессонница. Я стала нервной, провалы в сознании случались все чаще, я потеряла счет времени и уже не могла вспомнить, сколько мне лет. Даже сейчас за спиной толпятся призраки. Они спрашивают: «Почему?» Но ответа им нет.

— А что говорят в колонии?

— Ничего, — покачала головой Хельга. — Город живет своей жизнью. Новое поколение уже выросло, оно не помнит прежних времен. Для них война — нечто само собой разумеющееся, данность...

Сбивчивый рассказ Хельги оглушил Вадима.

Многое оставалось непонятным, ему казалось, что, выслушав ее, он не приблизился к ответу на вопросы, а, напротив, еще больше отдалился от истины, словно заблудившийся путник, пытающийся найти дорогу в глухом лесу. Минуту назад он еще видел тропку, но теперь — нет; повсюду, куда ни посмотри, лишь чаща, одинаково непроходимая со всех сторон.

— У них нет души... Нет воли к жизни, разума, воспоминаний... — Хельга говорила, не обращая внимания на глубоко задумавшегося Вадима, ей нужно было высказаться, выплеснуть копившееся внутри безумие... Видимо, в городе никто не хотел ее слушать. Потому и приходила сюда, в период помутнения рассудка, ноги сами несли ее в родной дом, где оживали воспоминания, и очнувшаяся ярость давала выход безысходности, даруя смысл существования в короткие моменты возвращения в реальность...

— Ты пыталась их понять?

Хельга вскинула голову.

— Пыталась. Я не всегда была такой, как сейчас. Этот дом набит разной аппаратурой. Мне пришлось взять в помощники двух андроидов. Они демонтировали с других коттеджей все оборудование, проводку, — каждый винтик пошел в дело. Машины не знают усталости. Я поставила им задачу, и спустя некоторое время мой дом превратился в крепость, набитую разными устройствами. Но я ничего не добилась этим, разве что создала для себя иллюзию безопасности. Киберхага невозможно обнаружить или изучить дистанционно. А живыми они не сдаются.

— Ты пробовала?

— Не раз. Они сражаются, пока не всадишь пулю им в голову. Только так можно остановить киберхага. А после этого изучать уже нечего.

— А в городе? Люди, живущие там, пытались изучить противника?

— Не знаю. Спроси у них. Они иногда делятся со мной куском хлеба, но не своими мыслями.

Немершев кивнул:

— Обязательно спрошу. — Он думал, что делать дальше, как помочь Хельге, потому что бросить ее, зная, что в приступе ярости или в припадке безумия она покинет защищенный дом и пойдет на свою страшную охоту, он не мог. В чем-то Вадим умел быть жестким и рассудительным, но не жестоким. Он прекрасно понимал, что из ее рассказа следует сделать очевидный вывод: техническое оснащение колонии не дотягивает до минимально необходимого уровня. Их сканеры слабы, аппаратура непригодна для специальных дистанционных исследований.