Он молча смотрел на Плезанс. Ее тихие слова набатом звучали в его ушах. Она права, совершенно права. Как жаль, что он не понял этого раньше! А мама… она наверняка тоже так думает и кивает, глядя на него с небес. Ему всегда казалось, что праздновать день рождения Мойры — значит только разбередить плохие воспоминания, и сестра вроде была с ним согласна. Но правильно ли он ее понимал?

— У меня нет для нее подарка, — пробормотал Тирлох.

Плезанс достала из буфета два свертка и протянула ему.

— Верхний будет от тебя.

— От меня? Но Мойра догадается, что не я приготовил ей подарок.

— Я думаю, твое согласие праздновать ее день рождения уже само по себе будет ей подарком… в этот раз, — добавила она ему в спину, когда он отошел.

Он хмуро глянул на нее через плечо, но она лишь улыбнулась в ответ, взяла приготовленные ею пирог и заварной крем и понесла их к столу.

Тирлох плюхнул свертки перед округлившей глаза Мойрой и уселся на свое место.

— Плезанс говорит, что верхний подарок от меня, — сообщил он и подмигнул ухмыльнувшейся сестре.

Девочка обернулась к Плезанс, чтобы поблагодарить ее, да так и застыла с открытым ртом при виде выставленного перед ней десерта.

— Это пирог из ревеня? Ого, и заварной крем?

— Да. — Плезанс принялась резать пирог. — Твой любимый, если память мне не изменяет.

— Нет, все правильно. Ой, даже не знаю, с чего начать — поесть пирог или развернуть подарки.

— Разверни подарки, — посоветовал Тирлох. — Мне не терпится узнать, что я тебе подарил.

Мойра засмеялась и схватила свертки. Тирлох был удивлен не меньше сестры, когда она достала платье и затем отделанную рюшами шляпку. Странно, когда же Плезанс успела все это сшить?

Он внимательно наблюдал за сестрой. Мойра побежала переодеваться и вернулась в обновках, сияющая от восторга. Тирлох разрешил ей лечь чуть позже обычного, а когда девочка наконец отправилась спать, она практически взлетела на чердак. Несколько минут спустя он зашел в спальню сестры, чтобы по своему обыкновению поцеловать ее на ночь, и застал ее перед зеркалом: она в последний раз любовалась подаренной шляпкой. «Как же я был не прав, лишая ее дня рождения!» — снова укорил себя Тирлох.

— Прости меня, Мойра, — пробормотал он.

Девочка, которая уже забралась в постель, нахмурилась:

— За что?

— За то, что раньше я не праздновал твой день рождения.

Он присел на край постели.

— Не надо извиняться за это, Тирлох.

— Мне казалось, ты относишься к этому так же, как и я. Но я ни разу не спросил у тебя, что ты думаешь.

— Я действительно относилась к этому так же, как и ты — ну, почти так же. Однако сегодня вечером я почти не думала о маме и ее страданиях. Это плохо?

— Нет. Ты не должна всю жизнь думать о трагедии, к которой не имеешь никакого отношения. Плезанс права. То, что тогда случилось, ужасно, но твое рождение здесь ни при чем. Это было хорошее событие, которое заслуживает ежегодного празднования. Теперь мы всегда будем отмечать эту дату.

— Мне очень понравилось. Еще раз поблагодари от меня Плезанс. И тебе спасибо за то, что разрешил устроить сегодняшний вечер.

Он поцеловал ее в щечку.

— Пожалуйста, сестренка. А теперь — спать!

Он похлопал ее по руке, задул свечи и вышел из спальни.

Плезанс вытирала кухонный стол. Услышав, что Тирлох вернулся, она быстро подняла глаза. В ее душе появились сомнения. Может, зря она вмешивается в устоявшиеся семейные традиции? Какими бы плохими они ни были, не ей их менять. Тирлох вроде бы с ней согласился, но, может быть, он просто не хотел затевать спор в присутствии Мойры? Ни слова не говоря, он уселся в кресло перед большим камином, и сердце Плезанс упало.

Она терпела его молчание, старательно надраивая кухню, в том числе и те предметы, которые и без того были чистыми. В конце концов стало совсем темно. Тирлох по-прежнему неотрывно смотрел на тлеющий огонь, и Плезанс решила, что пора это прекратить. Пусть наконец скажет, что у него на уме. Если он на нее злится, она готова встретить его гнев. Ее решение насчет дня рождения Мойры было правильным, но она переступила границы дозволенного — что ж, придется это признать.

Плезанс несколько раз глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, подошла к камину и столкнула ноги Тирлоха с трехногой табуретки, после чего сама села на эту табуретку прямо перед ним. К ее удивлению, он слабо улыбнулся. На его лице не было даже намека на злость. Плезанс почувствовала легкое замешательство.

— Ты решила, что я не уделяю тебе достаточного внимания? — спросил он, подавшись вперед, взял в руку ее косу и начал расплетать.

— Если честно, я подумала, что ты на меня сердишься.

— Из-за дня рождения Мойры? Да нет, ты была совершенно права. Однако воспоминания о матери по-прежнему омрачают мне этот день. Иногда я удивляюсь, почему я так привязан к этой земле, если здесь убили мою мать. И отца, кстати, тоже.

Он задумчиво прочесал пальцами ее волосы, еще больше расплетая косу.