— Сейчас середина дня, — хриплым шепотом возмутилась Плезанс.

— Нет, скоро ужин. — Он опять усмехнулся, полностью стащив с нее сорочку, и принялся осыпать поцелуями ее упругий живот. — Как мило с твоей стороны, что ты принесла мне такое лакомство.

Сиплый смех Плезанс распалил его желание.

Его губы ласкали ее между ног, и говорить стало почти невозможно, однако она должна была сделать несколько уместных замечаний.

— Тирлох, я стою здесь среди бела дня в одних чулках и подвязках…

— Это очень красиво.

Он чуть отступил назад, чтобы расстегнуть брюки. Интересно, когда она успела расстегнуть его рубашку?

— Никогда не видел более приятного зрелища.

— Большое спасибо, но неужели ты хочешь, чтобы меня увидели другие?

— Конечно, нет. Почему ты задаешь такие глупые вопросы?

— Потому что ты оставил дверь конюшни открытой настежь. Здесь вряд ли можно уединиться. Нас увидит любой, кто сюда заглянет.

Тирлох понял, что она права, и быстро пошел к двери, чтобы закрыть ее на засов. Когда он вернулся, у него внезапно перехватило дыхание. Она стояла и смотрела на него: на лице легкий румянец, длинные каштановые волосы густыми волнами спадают к талии, чуть прикрывая ее прелести. При виде ее распущенных локонов и прекрасного тела, на котором остались лишь чулки и голубые ленточки-подвязки, у него помутился рассудок. Боже, как соблазнительно! Она слегка нахмурилась и взглянула на свою одежду, которая мягкими волнами окружала ее ноги. Только тут Тирлох обрел силы двигаться.

— Нет, — сказал он, подошел к Плезанс и обнял ее. — Даже не вздумай одеться! Я запер дверь конюшни, теперь сюда никто не войдет.

— Да? А Мойра?

— Она не станет нам мешать, и ты это прекрасно знаешь. К тому же она занята — взбивает масло старой маслобойкой. Не волнуйся, нас никто не потревожит.

Он оперся спиной о тюки с прессованным сеном и приподнял ее в своих объятиях. Она обвила руками его шею и послушно обхватила ногами его талию.

Когда их тела слились воедино, Плезанс задрожала от восторга. Конечно, Тирлох хитрит: она целый день ходила за ним по пятам, упрашивая отменить поездку на охоту, и теперь он просто пытается ее отвлечь. Такая уловка заслуживала резкого отпора, но ей не хотелось его наказывать… пока. Она не могла отказать ему в любовной близости.

— Откинься назад, милая, — прошептал Тирлох.

Она повиновалась и тихо вскрикнула от удовольствия, когда он захватил губами ее сосок. Его руки на ее бедрах задавали медленный ритм движению. Тяжело дыша, Плезанс закрыла глаза и отдалась во власть волшебных ощущений. Почувствовав приближение сладкого взрыва, она прижалась к нему всем телом. Он целовал ее в губы, и яростные движения его языка повторяли движения их тел. Тихо зарычав, он опустился на колени и прижал мокрое от пота лицо к ее грудям.

Солома колола его через брюки, но он не обращал внимания: не хотел портить приятный момент. Тепло и нежность, которые он испытывал к Плезанс, были опасными чувствами, но на короткое время он выпустил их на волю.

Он по-прежнему держал ее у себя на коленях, для удобства прислонившись спиной к тюкам с сеном. Плезанс свернулась калачиком в его объятиях. Это было так приятно, так правильно… Она должна быть с ним не год, а гораздо дольше. Тирлох думал об этом чаще, чем ему хотелось бы. Его все еще мучили обида и недоумение: почему она столь резко отвергла его джентльменские ухаживания? До сих пор он не услышал от нее удовлетворительного объяснения.

— Почему ты нахмурился? — пробормотала она и легко провела пальцем по его губам. — Возможно, меня обуял грех тщеславия, но мне показалось, что только что я сделала тебя счастливым.

— Да, малышка, это так. — Он заправил за уши ее волосы и слабо улыбнулся. — Ты сделала меня очень счастливым. От счастья я даже забыл, что солома сильно колючая. — Он засмеялся вместе с ней и крепче обнял ее, когда она начала отодвигаться. — Куда это ты собралась?

— Назад, в дом. — Она больше не вырывалась. — Я и так слишком долго отлынивала от работы.

— Работа подождет до завтра, а я уеду.

— Ну да — в декабрьскую стужу, охотиться на зверей, которые наверняка уже крепко спят в своих теплых норах. Я пришла сказать тебе, как это глупо.

Не дождавшись ответа, Плезанс сдвинула брови. Он задумчиво раскладывал ее одежду на сене.

— Что ты делаешь?

— Стелю нам постель.

Она взвизгнула от неожиданности, когда он повалил ее на юбки. Тирлох засмеялся и закрыл ей рот поцелуем. Она лежала под ним не шевелясь. Наконец, оторвавшись от ее губ, он сел и начал снимать с себя оставшуюся одежду.

Плезанс хотела было возмутиться, но быстро передумала. Ничего страшного, если она вернется к своей бесконечной работе позже. Заниматься любовью гораздо приятнее. Тирлох прав: завтра утром он уедет, а ее домашние дела никуда не денутся. Наконец он полностью обнажился, и она снова приняла его в свои объятия.

— Мойра будет волноваться, если мы не придем, — сказала она и тихо замурлыкала от восторга, когда он начал целовать ее грудь.

— Нет. Она догадается, чем мы здесь занимаемся.