Так умерла легенда о человеке, которого в течение многих лет разыскивали по предписанию прокуратуры Франкфурта-на-Майне, о человеке, за поимку которого была назначена награда в 100 тыс. марок, о человеке, сенсационные сообщения о жизни которого в секретных убежищах то и дело облетали мировую печать.

В декабре 1971 года в ходе земляных работ в западноберлинском районе Моабит на территории, где раньше устраивались выставки, был обнаружен скелет Бормана. Останки Бормана и кости другого человека сложили в специальный мешок и отправили в полицейский морг, размещавшийся рядом с дирекцией западноберлинской уголовной полиции. Комиссар Бекер на сопроводительном листке, Пришпиленном к мешку, написал фламастером: «Предположительно Мартин Борман». Институт судебной медицины, проведя экспертизу, установил: «Да, это останки Бормана». Вот как все это описывает «Штерн»:

«Двое рабочих — мастер Вилли Штайн и его помощник Йене Фризе — копали траншею для водопроводной сети между вокзалом Лертер Банхоф и Инвалиденштрассе в районе Берлина — Моабит. Если бы им случилось натолкнуться на человеческие кости, они должны были, не мешкая, уведомить инженера Манфреда Шатке из строительного надзора.

7 декабря 1971 г. около 12 час. 30 мин, Вилли Штайн заметил, что ковш его экскаватора натолкнулся на какой-то твердый предмет на дне траншеи. Ему показалось, что это кусок старой водопроводной трубы. И он велел своему помощнику выкопать ее лопатой. Едва тот успел копнуть несколько раз, как стало ясно, что это череп и отдельные кости.

Штайн прекратил работу и о находке поставил в известность своих начальников, которые затем доложили об этом руководству западноберлинской полиции.

В 15 час, 15 мин. оберкомиссар Бланк по телефону доложил начальнику полиции Клаусу Хюбнеру о находке у Лертер Банхоф. Вскоре на место прибыла полицейская группа. Останки сфотографировали, затем стали осторожно разгребать землю, и тогда оказалось, что здесь же лежит еще один скелет». Стоит напомнить, что семь лет назад (в 1965 г.) по распоряжению прокуратуры именно на этом месте, на территории, где раньше устраивались выставки, неподалеку от Лертер Банхоф, уже искали труп Бормана, Между прочим, это было связано и с публикациями в «Штерне», в которых на основе всякого рода слухов и бесед со многими очевидцами бегства Бормана из горящего Берлина делался вывод о том, что вопреки всем домыслам Борман мертв и что, по всей вероятности, как раз тут его и похоронили в 1945 году. Но верили этому не все.

Первая версия, ставившая под сомнение сообщения о смерти Бормана, появилась уже в июне 1945 года, спустя несколько недель после окончания войны, в американских и английских газетах, в западных оккупационных зонах Германии. Утверждалось, что Бормана якобы видели в поезде между Гамбургом и Фленсубургом и он будто бы намеревался пробраться в Данию.

Через год Бормана как будто бы видели в американской оккупационной зоне, а потом в Австралии, в юго-западной Африке, наконец, в Испании, Чили, Аргентине и других странах Латинской Америки. Ходили слухи, что, мол, видели Бормана в Чехословакии, неподалеку от Хомутова, в 1953 году.

Время от времени в руках полиции оказывались случайные люди, в которых узнавали Мартина Бормана. Так, например, в 1967 году в Гватемале арестовали сельскохозяйственного рабочего Хуана Фалеро Мартинеса, а также итальянца — монаха-францисканца Мартини; в 1971 году в Колумбии — дровосека Иоганна Хартмана. Но, несмотря на некоторые якобы сходные черты, ни один из них, как и многие другие, не был разыскиваемым Мартином Борманом. Решающим доказательством всегда оказывались отпечатки пальцев Мартина Бормана, которыми располагает прокуратура во Франкфурте-на-Майне и сопоставление которых с капиллярными линиями подозреваемых полностью снимало с них все подозрения.

Из сообщений, опубликованных в 1965 году еженедельником «Штерн», из показаний ряда свидетелей, уже давно известных прокуратуре или собранных позднее в ходе следствия по делу Бормана, следовало, что во время бегства из Берлина в ночь с 1 на 2 мая 1945 г. он погиб и был похоронен вместе с личным врачом Гитлера д-ром Людвигом Штумпфеггером. Оба они, видя, что нет никаких шансов выбраться из окружения, якобы приняли цианистый калий. Тела их захоронили рядом неподалеку от Лертер Банхоф, на территории выставок.

Штумпфеггер имел рост 190 сантиметров, Борман — 168 сантиметров. При опознании найденных скелетов были произведены измерения и на основании изучения бедренных костей установлено, что один скелет — останки высокого мужчины, другой — низкого. Однако этого было недостаточно для полной идентификации, которая продолжалась 14 дней. Тогда обратились к сопоставлению зубов.

Идентификация Штумлфеггера не доставила врачам никаких хлопот, ибо прокуратура Франкфурта-на-Майне располагала его историей болезни, которая, как, впрочем, и истории болезни многих других высокопоставленных гитлеровцев, хранилась в Главном управлении имперской безопасности. Сравнение одной из найденных челюстей с данными из истории болезни позволило констатировать, что один из обнаруженных скелетов, вне всякого сомнения, — скелет д-ра Штумпфеггера.

К сожалению, такого рода материалов, касающихся Бормана, не было. Прокуратура располагала лишь схематическим рисунком его челюстей, сделанным сразу же после войны в американском лагере для военнопленных зубным врачом Гитлера и Бормана проф. Гуго Иоганнесом Блашке. Рисунок был сделан по памяти. Описание зубов Бормана совпадало с состоянием зубов второго скелета, правда, за одним лишь исключением: на нижней челюсти был заметен след моста, а Блашке на своем рисунке поместил этот мост на верхней челюсти.