— И все же, возможно, я могу быть чем-то полезен? В нос ударил терпкий запах духов и дешевого табака. Тошнотворное сочетание. Кайер замер позади меня. Его рука легла на подоконник рядом с моей. Прикосновение чужого плеча к моему вызвало отвращение. Я снова обернулась. Вскинув голову, без страха посмотрела ему в глаза. Не хочу, чтобы он думал, что я его боюсь. Но Хэйз и не думал освободить дорогу, продолжая смотреть на меня с наглой ухмылкой. Ну все, хватит! Я не обязана терпеть этого мерзкого типа!

— Я требую, чтобы вы немедленно покинули мой дом и оставили меня в покое! Я не нуждаюсь ни в ваших соболезнованиях, ни в вашем обществе, которое меня весьма тяготит. Уходите! Сейчас же! Кайер неожиданно посторонился. Кивнул, поклонился и, пообещав в скором времени навестить нас с визитом вежливости, направился в холл. А я вернулась к окну, желая удостовериться, что он действительно ушел. Хэйз вышел, дверь с грохотом ударилась о косяк, и я увидела, как мужчина уверенной походкой направился по гравиевой дорожке к воротам. На полпути он обернулся. Заметив меня, стоящую у бархатной портьеры, отвесил еще один шутовской поклон и зашагал дальше, насвистывая себе под нос веселый мотивчик. Я прислонилась к стеклу, желая ощутить его спасительный холод и унять пожар, полыхающий на щеках. Друг Эмина. Еще один проходимец, с которым моего братца угораздило связаться! Из гостиной послышался голос Квенны. Няня звала меня, напоминая о моих обязанностях. Нужно проститься с гостями, в очередной раз выслушать соболезнования и грустные речи, которые к концу вечера становились все длиннее и трогательнее. По большому счету, никого не волновало мое состояние, каждый думал только о себе и упивался своим красноречием. А мне приходилось стоять и играть роль радушной хозяйки.

Когда, наконец, разъехались последние гости, я в изнеможении опустилась в кресло, не в силах в данную минуту ни о чем думать. Следующий день обещал быть не менее сложным. Нужно будет переговорить с поверенным, заказать мессу, а ближе к вечеру съездить в школу, сказать Кротчу, что я не смогу пройти практику. Конечно, он и сам прекрасно понимал, что ни в какой Олшир я теперь не поеду, но все же моим долгом было поставить его в известность лично, а также вернуть рекомендательные письма. Быть может, они найдут мне замену и завтра кто-нибудь другой поедет в таинственный край, где творятся необъяснимые вещи. Кто-нибудь другой, только не я. Практики в ближайшее время не будет, а значит, не будет службы при дворе под руководством мистера Локса. Мечты так и останутся всего лишь несбыточными мечтами. Но сейчас это было не важно. Я прекрасно понимала, что теперь уже ничто не будет как раньше. С уходом мамы моя жизнь изменилась и, наверное, изменилась я сама. Пора взрослеть. Перестать быть наивной, мечтательной девушкой, верящей в чудеса. Простившись с Квенной, отправилась наверх. В доме воцарилась тишина, нарушаемая лишь приглушенной возней слуг, которые заканчивали наводить порядок на первом этаже. Где был Эмин, я не знала. Возможно, отправился заливать горе со своими дружками в какое-нибудь омерзительное заведение или заперся в кабинете отца.

Меня это не интересовало. Брат всегда жил своей жизнью, а я своей, и они никогда не пересекались.

Я медленно брела темными коридорами особняка, печально глядя на дорогие моему сердцу предметы: картины, гобелены, мебель, редкие растения. Но к своему удивлению, я больше не чувствовала особенной атмосферы, что прежде наполняла этот дом. Со смертью бабушки особняк на Вишневой улице утратил частичку своего волшебства. С уходом мамы его последние крупицы развеял ветер перемен, принеся взамен тоску и одиночество. Точно не могу сказать, что именно тогда на меня нашло. В то время я еще не понимала, что цепь событий, безжалостно проникающих в мою жизнь, была не простой игрой случая. Нет, кто-то или что-то заранее все спланировал. Вот только забыл посвятить в свои планы меня. Рок, судьба, высшие силы — называйте это как хотите. Главное, в какой-то момент я усомнилась в своем полном радужных надежд будущем, разом перечеркнув счастливое прошлое. Вместо того чтобы отправиться к себе, поспешила в противоположное крыло, туда, где находилась мамина комната. Поднявшись на третий этаж, очутилась перед знакомой дверью и в нерешительности замерла. Зачем я сюда пришла? Мамы больше нет и, отперев эту дверь, я никого не увижу. Медора не раскроет мне объятия, не предложит войти, не поинтересуется, почему я так печальна. И снова вернулись непрошенные воспоминания… Я плачу и бегу к маме. Распахнув двери, оказываюсь в просторной, освещенной пламенем свечей комнате.

Мама сидит возле камина и вяжет. Лицо озаряет ласковая улыбка, руки быстро и так умело орудуют спицами. Квенна устроилась напротив и вслух читает книгу. Идиллию нарушает мой крик. Я подбегаю к маме, опускаюсь у ее кресла и, задыхаясь от обиды, начинаю жаловаться на старшего брата. Мама поднимает меня с колен и ласково целует в лоб. Вытирает слезы, обещает наказать противного мальчишку, но я прекрасно понимаю, что она этого никогда не сделает. Медора не способна была причинить кому-нибудь боль. Даже если этот кто-то ее заслуживал. Видение исчезло так же внезапно, как и появилось. Я поставила подсвечник на стол и, зябко кутаясь в шаль, взглядом окинула комнату. В отличие от моего воспоминания, сейчас окружающая обстановка навевала уныние. Помещение окутал сумрак. Сквозь занавешенные тяжелыми портьерами окна не проникал свет луны, в камине не трещали поленья, пожираемые жарким пламенем, мебель превратилась в неровные геометрические фигуры, чьи размытые очертания слабо выделялись в темноте. Желая разогнать тьму, я зажгла свечи. Комната приняла прежний вид, стала такой, какой я ее помнила с детства. Вот только мама больше не сидела в своем любимом кресле у камина, на столике рядом не лежало ее рукоделие, а Квенна не читала книги.

Я опустилась на кровать, прислонилась щекой к деревянной колонне, подпиравшей балдахин, и прикрыла глаза. Рано или поздно боль отступит, оставив в сердце тихую печаль. Но как же трудно пройти этот отрезок пути, забыть кошмары прошлого. Я никогда не умела расставаться с болью, меня не учили быть сильной, идти по жизни с высоко поднятой головой. Иногда мне кажется, что я всего лишь беззащитный цветок, одиноко растущий в диком поле…

— Я тебя по всему дому ищу. Эмин вошел в комнату и пристально посмотрел мне в глаза. Обычно он так смотрел, когда хотел о чем-то попросить.

— Что еще нужно сделать? — устало проронила я.

— Хотел поблагодарить тебя за то, что ты все взяла на себя.

— А у меня был выбор? — Я изогнула брови в недоумении. Странно, неужели эти слова действительно принадлежат моему брату? Не помню, когда в последний раз я слышала от него благодарность. Упрек — да, это было неизменной частью наших взаимоотношений, но признательность… — Где ты был?

— В кабинете отца. Мне нужно было о многом подумать. О чем же? О том, куда потратить состояние родителей? Или же, где на этот раз проиграть в карты?

— Ноэ, — Эмин не догадывался, что за мысли в тот момент крутились у меня в голове, — теперь я старший в нашей семье и на мне лежит ответственность за твое будущее и будущее нашего рода. Я осторожно кивнула, до конца пока не понимая, к чему он клонит.

— Знаю, что не всегда был для тебя хорошим братом, скорее наоборот, — горько усмехнулся он. — И сейчас хотел бы загладить свою вину. Это уже что-то новенькое!

— Я не давал советы, не играл с тобой, когда ты была ребенком, я даже не замечал тебя. Теперь мы остались одни и должны держаться вместе, чтобы сохранить нашу семью. Я всегда буду помогать тебе, но ты обязана слушаться меня. Ведь я твой старший брат и буду заботиться о тебе.