Шрифт:
— Dignus, [25] — произнес монах, ласкавший Вауыгрра.
— Dignus, — ответил второй.
Толстячок внимательно вгляделся в глаза Сашки:
— In nomine patris et filii et spiritus sancti! [26]
Сашка не слишком хорошо знал латынь. С пятого на десятое он понял, что его спрашивают о том же, что и митрополит.
— Сын мой, отрекаешься ли ты от диавола и дел его?
И снова словно бы не он сам сказал, а «им сказали»:
25
Достоин (лат.)
26
Во имя Отца, Сына и Святого Духа (лат.)
— Renuntiare! Отрекаюсь!
Он опять преклонил колено, но вновь не опустил головы.
— Отрекаешься ли ты от мира и удовольствий его?
— Renuntiare!
— Клянешься ли ты отдать самую жизнь свою ради торжества дела праведного и не запятнать души своей?
— Iuro! Клянусь!
Католический кардинал поднял руки, благословляя Сашку:
— Surge et vade, frater iter, audax delegisti! Deus tecum Benedictio Petri sedem. [27]
27
Встань, брат мой, и ступай смело по пути, тобою избранному! Да пребудет с тобой благословение престола святого Петра (лат.).
Факелы потухли…
Третьим на пути оказался сухонький маленький длиннобородый старичок в богато расшитом халате и зеленой чалме на голове. Рядом с ним стояли двое: изможденный высокий человек в каких-то лохмотьях с посохом, к которому была привязана сушеная тыква. Второй — неопределенного возраста, благообразный, с аккуратной седой бородкой, одетый в длинную рубаху и странный полосатый головной убор.
Старичок спросил своих спутников по-арабски, достоин ли Сашка великого пути? Они ответили, что достоин, и тогда последовала та же процедура: Сашка отрекался от Иблиса и мира, поклялся не пощадить жизни и уже готовился получить напутствие от старичка, как вдруг тот тронул за рукав рубахи человека в полосатом уборе:
— Блаженный Кунта-Хаджи, [28] напутствуй нашего нового брата…
Тот кивнул, вышел вперед.
— Юноша, — начал он по-русски с сильным акцентом. — Помни, что Всевышнему угодно, дабы ты проводил свое время в добрых делах, таких, как ремонт дорог и мостов, очищение и обустройство родников, выращивание деревьев вдоль дорог, строительство мечетей. Но есть враг, против которого не только можно, но и должно обнажать оружие, оставляя в покое четки. Путь твой будет тяжек, о юноша, но с помощью Всемилостивого и Всеблагого ты осилишь его. Помни же, что к истине ведут много дорог, но лишь бы они сходились в главном.
28
Кунта-Хаджи, сын Киши (около 1830–?) — чеченский святой, шейх суфийского братства Кадирия-Хаджи-мюридия, суфийский шейх. Политический противник Шамиля, выступал против его учения и антирусского восстания.
С этими словами он благословил Сашку и отступил во тьму…
Следующими оказались трое бритоголовых людей, двое из которых были закутаны в шафранные тоги, а третий был абсолютно наг. Они говорили на смутно понятном языке, про который Сашка решил, что это — санскрит. Ритуал повторился вновь, разве что на прощанье один из тех, кто был в тогах, мазнул Сашку по лбу краской.
У Сашки уже кружилась голова, а внутри ощущалась какая-то непонятная пустота. Болел каждый мускул, каждый нерв, каждая клеточка… Вауыгрр мелко подрагивал. А испытание еще не окончилось…
Снова вспышка факелов в темноте. Перед человеком и волком снова стоят трое — монах-синтоист и двое самураев при мечах.
— Киедай ва каре га тащиагате кибо суру уева идаина вакомоно доро но каши га ару ка до ка? [29]
— Риппана! [30] — гаркнули оба самурая в унисон.
— Во имя пресветлой богини Канон, ронин, ответь мне: отвергаешь ли ты искушения ада?
— Хай! Да! — Сашка резко поклонился, держа руки по швам.
29
Братья, достоин ли этот юный великого пути, на который он желает встать (яп.)?
30
Достоин (яп.)!
— Ответь же мне, ронин: отказываешься ли ты от мира и его благ ради великого дела и победы?
— Хай! — Сашка снова поклонился.
— Ступай же по избранному тобой пути, воин, и пусть смерть, которая ждет тебя в его конце, будет тебе благой вестью!
На негнущихся ногах Сашка шагнул вперед. Он чувствовал себя так, словно пробежал километров двести с дополнительной нагрузкой…
Факелы высветили странную фигуру. Перед охотниками стоял шаман в потертой замшевой малице, расшитой цветным узором, свисающими хвостиками животных и птичьими перьями, с большим бубном в руках. Он ударил в свой бубен и закружился вокруг Сашки и Вауыгрра, раскачиваясь, подскакивая и приседая. Затем тщательно обнюхал человека и волка.
— Ты не поддашься на обманы Нга? [31] — прокаркал он.
— Нет, — ответил Сашка.
— Ты выйдешь на охоту за духами и их прислужниками и станешь гнать их, как гонит волк отбившегося оленя?
— Да!
«Да!»
— Волею Нума [32] ты — человек, брат волка — иди, и пусть злые бегут твоей тропы!
«Может быть, уже все?»
«Хорошо бы…»
Но это было еще не все…
31
В мифологии ненцев повелитель подземного мира и злых духов.
32
Верховное божество у ненцев, селькупов и прочих самодийских народностей.